– Деда, а ты боишься смерти? – спросил я как-то Дедушку Тао.
– Да нет, – ответил он. – А чего ее бояться-то!
– Ну как же? – смутился я. – Лично мне все таки как-то трудно представить, что вот я есть и вдруг ... и вдруг меня нет. Весь мир вокруг остается, а я ... а я уже не существую. Знаешь, я тут как-то читал у Гурджиева о том, как он однажды своих учеников попросил представить себе, что им осталось всего два часа жизни, так меня аж всего передернуло от ужаса того, что и я когда-то умру.
– Хм, – усмехнулся Дед. – Ну хорошо, Саша. Вот скажи мне, а ты засыпать не боишься?
– Засыпать? Нет, конечно, – рассмеялся я. – Наоборот сон это так приятно. А почему ты, собственно, спрашиваешь о сне?
– Смерть, Саша, это ведь как засыпание и пробуждение. Только пробуждаешься уже без своего тела. Оно остается здесь, а ты существуешь и дальше, но тебя уже ничто не ограничивает. Ты свободен. Хотя, эта свобода тоже относительна, но сейчас не об этом.
– Ну знаешь! – усмехнулся я. – Смерть как засыпание, конечно, хорошо звучит, но это всего лишь домыслы. Оттуда, ведь, никто не возвращался, чтобы нам рассказать, как все это происходит в действительности.
– Саша, ну допустим, что кто-то оттуда вернулся и тебе рассказал – ты ему поверишь? Скорей всего нет. Впрочем, что там ты. В последнее время о посмертном опыте уже появилась масса книг, написанных медиками-скептиками, которые сами хотели проверить то, о чем писал в свое время Моуди в известной книге «Жизнь после смерти» и которые записывали откровения пациентов, реанимированных после клинической смерти. Эти воспоминания в большинстве своем очень похожи. Так вот, другие ученые-скептики им тоже не верят. А вообще-то дело даже не в них, а в том, что мы перестали ощущать самих себя как души. Мы и в других видим лишь внешнюю оболочку. И живую природу мы перестали воспринимать как нечто одухотворенное. И в этом-то вся наша беда! А ведь заметь, что каждое живое создание, будь то животное или травинка, это прежде всего отдельная душа. Да что там животное или травинка? Каждая клетка организма это тоже определенная душа. А душа, Саша, не умирает. Она вечна. Организм умирает. Это да. Но это всего лишь определенный энергетический ресурс для того, чтобы душа, воплощенная в нем, могла расти и развиваться. Мы – люди – об этом забыли и потому боимся смерти.
– Так что, по-твоему животные не боятся смерти?
– Нет, Саша. Они не боятся смерти. Поскольку для них смерть и рождение – это как для нас засыпание и пробуждение, потому они и не знают что это такое. Мы своих предыдущих воплощений не помним, а они помнят, потому они и воспринимают настоящую жизнь всего лишь как продолжение предыдущей. Мы продолжаем жить сегодня, помня лишь о предыдущих днях нашей актуальной жизни, а они в отличие от нас помнят и прошлый опыт из предыдущих жизней. На этом, кстати, и основывается феномен всем известного инстинкта, когда поведение животного обусловленно якобы врожденными программами. Программы, конечно, имеются, но они часто основаны на активной памяти об опыте предыдущих воплощений.
– Почему же тогда потенциальная жертва убегает от хищника, раз она не боится смерти?
– Саша, потенциальная жертва боится не самой смерти, а переживания боли, связанной с насильственной смертью. Есть разница. А поскольку в дикой природе мало кто умирает своей смертью, поэтому такой процесс «засыпания» у них ассоциируется прежде всего с болью. Вот они и стараются ее избегать. Кстати, многие наши предки в стародавние времена, когда приходила старость и они чувствовали приближение смерти, просто уходили умирать в лес. Во многих архаических культурах, которые еще остались, это культивируется до сих пор. Для нас сейчас уже странно то, что какой-то старик ощущая приближение смерти мог со всеми домочадцами попрощаться, потом лечь и уснуть, как мы говорим, навсегда.
– Да уж, вообще-то было бы, конечно, круто, когда состаришься, вот так лечь и отойти в мир иной, без боли и страха. А кроме того, не создавать проблем своим близким, если уж ты становишься немощным.
– Да, Саша, раньше это было обычное дело. А сейчас тебе уже не дадут спокойно умереть. Существует общепринятое мнение, что пациента необходимо спасать любой ценой. И скорая помощь приедет, и в реанимации будут тебя откачивать, и так далее и тому подобное. Это, конечно, гуманный подход, но ... но благими намерениями, как известно, часто дорожка в ад стелется, как для самого умирающего, так и для его близких. Во всяком случае сейчас, если уж кто-то и хотел бы умереть спокойной смертью, так не дадут. Впрочем, большинству людей до поры до времени наверное лучше и не знать о том, что смерти нет. Хотя они и так не поверит в то, о чем я тебе говорю.

Дед на какое-то время замолчал, а потом повернулся ко мне и спросил:
– Ты-то хоть мне веришь?
– Верю, деда, – кивнул я головой. – Все это, конечно, странно, но я тебе верю.
– Ну тогда, Саша, лады, - сказал он, а чуть погодя добавил, – А вообще, когда я буду умирать, то ты, пожалуйста, не звони в скорую помощь. Дай мне спокойно умереть. Хорошо?
– Хорошо, деда.
– Обещаешь?
– Обещаю, – кивнул я головой, все же не сумев скрыть своего сожаления.
– А ты что так насупился-то? Я же не завтра собираюсь умирать, – улыбнулся он.
– Да, знаешь, – пытался я объяснить ему то, что вызвало у меня сожаление. – Вот вроде бы я понимаю тебя и верю в то, что смерти нет и все такое, но все равно как-то грустно.
– Что ж, понимаю. Да ты особо не переживай. Мы там опять встретимся. Там все родственные души встречаются. Веришь мне?
– Верю, - улыбнулся я, глядя на усмехающиеся глаза Дедушки Тао. – Но мне все равно нужно к этому привыкнуть. Все это как-то необычно.
– Ну, привыкай, Саша, привыкай! К новому и необычному всегда трудно привыкать.
– Ты-то хоть перед этим со мной попрощаешься? – повернулся я к нему.
– Конечно. Обязательно попрощаюсь, – усмехнулся он и прижал меня к себе, теребя по плечу своей мягкой, но вместе с тем такой еще крепкой ладонью.


Из цикла
«Простые истины Дедушки Тао»
Приглашаю на proza.ru или ezotera.ariom.ru