Современные люди все чаще обращаются за духовной поддержкой к психологу, нежели к священнику. В современной науке существуют три ключевых гипотезы о будущем религии. Одни ученые отмечают повсеместное снижение роли церкви на планете Земля под давлением достижений научно-технического прогресса. Другие видят секуляризационные процессы только в странах с высоким уровнем благосостояния, а вот среди народов третьего мира фиксируют обратное — рост религиозности. Третьи настаивают на трансформации всех мировых религий в пользу индивидуалистских предпочтений, а также тенденции к духовным исканиям современных людей вне рамок существующих религиозных организаций.

И пока религиоведы и социологи ломают копья в научных дискуссиях, правы, по сути, оказываются все, особенно если свести их идеи к общему знаменателю. Глобализация не может быть помехой человеческой необходимости верить, зато вполне способна помочь в определенных религиозных метаморфозах.

Изначально под секуляризацией (от латинского saecularis — мирской) подразумевалась передача чего-либо из церковного ведения в светское управление. Речь шла как об экспроприации церковной собственности, так и огосударствлении той же сферы образования. Но главное — у религии забрали идеологическую роль в жизни общества и государства, которая простиралась от высшей истины до бытового уклада. В свободных странах это объяснялось самой демократизацией общественных и государственных институтов, в диктаторских режимах свободную нишу сразу же занимала та или иная тоталитарная идеология. То есть церковь на протяжении нескольких веков была повсеместно лишена власти, а, например, в случае с исламской революцией в Иране ее роль выглядит здесь, скорее, как исключение из правил.

За весь XX век от государственной религии отказались в 63 странах, так что К началуXXI века государственный статус (или в законодательном порядке, или де-факто) имели церкви только в 75 государствах. Впрочем, не всегда столь высокая позиция религии в стране влечет за собой широкую религиозность ее населения. Одно дело, когда отказ от государственного религиозного культа приравнивается к измене и карается смертной казнью, как в том же Иране или Саудовской Аравии с Пакистаном.

А вот, например, в демократической Дании статистика на этот счет весьма противоречива. По официальным данным на январь 2002 года 84% датчан являлись членами государственной Датской народной церкви, принадлежащей к лютеранству. Зато во время социологических исследований, проведенных в Дании в 2000-х годах, от 43 до 80% респондентов относили себя к атеистам. Такое двукратное расхождение в соцопросах, видимо, объясняется тем, что сегодня многие люди считают себя не связанными с какой-либо религией. В современной науке принято рассматривать эту группу отдельно от атеистов и именовать термином nones. По сути, такие граждане просто не пускают сторонних в свой внутренний мир и считают религиозные взгляды каждого делом сугубо личным. Однако во время государственных переписей населения они вспоминают о гражданском долге и декларируют приверженность к государственному вероисповеданию.

Именно веротерпимость и свобода совести, возведенные в современных развитых обществах в культ, обернулись торжеством индивидуализма, помноженного на прагматизм. Но это не привело к исчезновению религии, ведь сегодня источники религиозных исканий расширены до всего опыта человеческой истории. В европейском культурном контексте эта область включает в себя всевозможные религиозные традиции и практики, даже порождающие причудливые сочетания. Секуляризация обернулась новой религиозностью. Просто любому цивилизованному человеку, пожелавшему найти духовную поддержку, в том числе и для более успешного ведения своих дел, теперь вовсе необязательно идти к священнику, он за этим может обратиться к психологу или к какому-нибудь ближайшему гуру. Восточные духовные школы и практики, синкретические культы, харизматические движения, языческие традиции (например, африканские или кастанедовские) в силу своей партикулярности или, наоборот, универсальности вполне совместимы с современным прагматизмом на индивидуальном уровне.

Людям всегда нужно будет знать о самом важном — добре и зле, жизни и смерти, надежде и любви. В конце концов, о смыслах и энергиях, которые по ту сторону обыденности временного существования. И как раз поэтому религия бессмертна. Но для мировых конфессий в XXI веке наступил момент истины.

Религиозная свобода предоставила христианству, исламу, буддизму и другим религиозным традициям возможность показать свою значимость как в духовном плане, так и в социальном. В процессе глобализации мир стал единым целым, и мировые религии, глубинным образом связанные с культурами, этикой и менталитетом людей, столкнулись лицом к лицу. И раз в обществе потребления особенно ценится технологичность, успешно трансформироваться сможет только тот религиозный культ, который докажет свою технологическую эффективность.


Источник:
Иван Малышко
Пси-Фактор