Интервью с Идрисом Лаором

Майа Оллие, главный редактор ежеквартального журнала «Знание о Сознании», посетила международную конференцию по психогенеалогии в Лионе, в ноябре 2007, где Идрис Лаор был одним из основных докладчиков, вместе с Анной Шутценбергер, «мамой психогенеалогии», автором бестселлера «Синдром Предков».

Это интервью с Идрисом Лаором о Берте Хеллингере и Семейных Расстановках является первым в серии из 3-х статей. Вторая посвящена встрече с профессором Джакомо Ризолатти, первооткрывателем «зеркальных нейронов». Третья была написана на основе интервью с Рупертом Шелдрейком, специалистом в области морфогенетических полей.

Уважение к Анне Шутценбергер и Берту Хеллингеру

М.О. Кроме Вас, другой заметный докладчик на этой международной конференции по психогенеалогии – это Анна Шутценбергер. Она отзывалась достаточно негативно о Берте Хеллингере и семейных расстановках. Какова ваша точка зрения?
И.Л. Конечно, Анна Шутценбергер не является специалистом в семейных расстановках. Вдобавок, я не знаю ее аргументов. Но я думаю, что ее негативность адресуется персонально Берту Хеллингеру. Я могу также представить, что женщина такого интеллекта может быть критично настроена к тому, как некоторые люди используют расстановки, либо она принадлежит к научной школе, чьи теории не включают модель расстановок или их приложение. Каждый человек имеет право на свои собственные идеи и теории.

М.О. Какова Ваша точка зрения на Берта Хеллингера и его работу?
И.Л. Прежде всего я хотел бы воздать огромное уважение этому человеку, благодаря кому метод расстановок получил распространение почти во всех странах мира. Он был инструментом этого распространения. Определенно жизнь и работа этого человека была отдана на служение, или скорее, как он сам говорил, взята во служение чему-то большему, возможно, силовому полю расстановок. Что касается меня, я могу только склониться перед его работой, которая была, как минимум, выдающейся.

М.О. Вы уже выражали ему эту признательность в Лионе, добавив, что, поскольку он один из родоначальников семейных расстановок, это нормально, что некоторые из его учеников предали его. Что Вы об этом думаете?
И.Л. Создатели – «матери» и «отцы» - часто предаваемы своими «детьми», возможно это даже условие для того, чтобы позднее стать свободными. Однако правда и то, что мы можем освободить себя , не предавая никого; все зависит от нашего состояния ума. Благодарность по отношению к создателям – «матерям» и «отцам» - это то, что позволяет случиться настоящему освобождению и больше, чем что либо, способствует независимому росту и эволюции.

М.О. Будучи вовлеченным в эту работу более 30 лет, за что именно вы персонально благодарны Берту Хеллингеру?
И.Л. Вы имеете ввиду, совершенно справедливо, что я вовлечен в эту работу более трех десятилетий, хотя «подход системных расстановок Берта Хеллингера» (так мы на самом деле должны обозначить системное течение, родоначальником которого он был) не настолько старо.

Если вы желаете, мы можем еще раз рассмотреть путь развития Берта Хеллингера по сравнению с моим. Я называл свою работу «Эйфонические представления» до тех пор, пока однажды кто-то не сказал мне: «То, что ты делаешь – это семейные расстановки, как их делает Берт Хеллингер». Мне стало любопытно узнать, что это за расстановки и кто такой Берт Хеллингер. Я изучил его работы и это значительно обогатило мои собственные исследования и опыт, как с теоретической так и с практической точек зрения. Затем я адаптировал ряд его процедур к моей собственной практике.

Таким же образом я изучил работы некоторых его учеников, в особенности Инзы Спаррер и Матиаса Варги фон Киббед в области структурных расстановок, и Дана фон Кампенхоута и Роберта Ланготца с их более ритуализированным подходом, стоящим ближе к духовным шаманским традициям, с которыми я связан. Я также интегрировал часть их опыта в свою работу.

Эти различные подходы позволили мне трансформировать мою работу, которая, тем не менее, базируется на том, что мои Мастера в традиции передали мне; как следствие я способен много лучше адаптировать это к нуждам сегодняшних мужчин и женщин. За это я благодарен Берту Хеллингеру, так же как и тем, кого я цитировал и многим другим расстановщикам, особенно из германоязычных стран, которые своими исследованиями и трудами отточили, и продолжают оттачивать это великое движение.

Традиционные дервишские источники Идриса Лаора

М.О. Мы знаем о вашем обучении в традиции в областях философии, психологии, антропологии и медицины. Но на какие традиции вы ссылаетесь?
И.Л. Мне очень повезло быть в контакте с несколькими, важнейшей из которых была традиция дервишей Хаким из Кафиристана, чьи знания и техники восходят к Самарской культуре, более 6000 лет до нашей эры. Я упоминаю эти даты, потому что мою работу часто путают с Суфийской, хотя дервиши, на которых я ссылаюсь, имеют доисламские источники, распространившиеся из Самарской долины на юг в Афганистан и Индию, на северо-восток в Сибирь, на восток в Китай и на запад в Европу.

Но я могу рассказать вам о моей первой встрече с Дервишскими практиками, который очень близко напоминают семейные расстановки. В одной из моих книг, названной «Секрет вечной молодости дервишей» (на русском языке вышла под названием «Йога Дервишей», изд-во Гаятри, Москва), я подробно описываю мою встречу с дервишами Хаким, традицией целителей-терапевтов, также как самое странное и экстраординарное событие, в котором мне посчастливилось участвовать. Это событие продолжалось с вечера до утра и называлось «ночь примирения с предками», в течение которого, согласно Хаким, души предков кого-либо могу снова обрести мир и покой. Я приведу здесь выдержку из этой книги, в которой я описываю увиденное мною в эту мистичнейшую из ночей.

Мягкий свет, испускаемый масляными лампами, снова заливал большой зал с белыми стенами. Пол был покрыт толстыми коврами, оставляя открытой только лишь круг энеаграммы. Девять Хакимов сидели вокруг энеаграммы, снаружи круга на низком столе, служившем платформой, восседал Мастер. Мужчины, женщины и даже дети толпами располагались по всей длине стен, их были сотни. Было видно, что они принадлежали к очень разным социальным слоям. Среди женщин в чадрах я видел несколько, похожих, в их шелковых одеяниях, на принцесс Арабских Ночей. Крестьяне в грубых шерстяных одеждах сидели рядом с людьми, одетыми на западный манер – в белых рубашках, пиджаках и галстуках.

Мужчины и большинство женщин сидели в молчании и медитативном присутствии, как будто отражая неподвижность и тишину девяти Хакимов вокруг энеаграммы. Даже дети, казалось, были захвачены этой атмосферой мира, они просто смеялись и внимания матери, казалось, было достаточно для удовлетворения их нужд.

Неожиданно, голос мастера зазвучал в тишине, как вопрос. Прошло несколько мгновений, и все глаза были устремлены на него. Один из мужчин, сидевший у стен, встал с серьезным выражением лица, посмотрел на Мастера, с уважением поклонился ему, затем посмотрел на него снова. Мастер дал ему знак подойти. Подойдя к Мастеру, мужчина поклонился снова, и Мастер попросил его сесть рядом с ним на платформу. Последовал короткий диалог, который, кажется, был выяснением проблемы. Мастер сделал сигнал человеку встать. Человек поднялся, затем вошел в круг и поклонился последовательно шести из девяти Хакимов, сидящим вдоль окружности энеаграммы. Шесть Хакимов встали, поскольку они были избраны. Мужчина смотрел на Мастера, который подал другой знак, сопроводив его несколькими словами.

Подойдя к первому из шести Хакимов, мужчина положил ладони рук ему на плечи и толкнул Хакима по направлению к центру круга, после чего тот неожиданно остановился. Мужчина снова посмотрел на Мастера. Тот указал ему на второго Хакима и сценарий повторился – человек положил руки ему на верхнюю часть спины и толкнул по направлению к другой точке круга. Он проделал то же самое с оставшимися четырьмя, которых он попросил встать. После этого Мастер еще раз подозвал его сесть рядом с ним. Хакимы теперь стояли внутри энеаграммы. Один из них уставился в пол, другой смотрел за пределы круга, еще трое глядели друг на друга, а четвертый закрыл свои глаза руками.

Неожиданно, я услышал, как Мастер воскликнул сильным голосом: «Алла Ху!», что означает «дыхание Бога». И тут произошла самая поразительная вещь: один из дервишей; немедленно сделал шаг из круга и вышел в большой белый зал; другой рухнул на пол и лежал, распластавшись, на спине, как мертвый; тот, кто закрывал глаза руками, дошел до пределов круга, и повернулся спиной к сцене, глядя в совершенно другом направлении. Двое, стоящие рядом, подошли к лежащему и устремили свой взгляд на него, очевидно, с большой грустью. Все это происходило как в замедленной сьемке, и у меня возникло впечатление, что пространство стало плотнее.

Никто из зрителей не шевелился, даже дети. Все затаили дыхание. Все люди казались завороженными пока, как по команде, три женщины, сидевшие в толпе, не поднялись со своих мест и, плача, не бросились на Хакима, который изображал мертвого. Одна из них схватила его пятки, другая сжала его ладони в своих, а третья, закрывая лицо руками, склонилась к его голове. В то же самое время, рядом с бесчувственным мастером, я увидел что мужчина вытащил большой кусок ткани из кармана и использовал его как носовой платок, промокая глаза, переполняемый эмоциями при виде спектакля, причиной которого он был.

На несколько минут, в течение которых время как будто застыло, все главные герои в кругу продолжали свои движения, пока снова не прозвучал голос Мастера. «Алла Ху», снова воскликнул он, поднявшись со своего места. Мастер вошел в центр круга, подавая знак всем, кто стоял на коленях или лежал, одному за другим, подняться; выпрямляя тех, кто склонился; призывая обратно Хакима, который покинул зал и собирая всех в круг, в котором все участники сцены, свидетелем которой я только что был, взяли друг друга за руки. После того как все собрались вместе, Мастер в центре внутреннего круга произнес какое-то слово. Все стоящие в кругу опустили глаза вниз и запели вместе с ним «Алла ХУ, Алла ХУ, Алла ХУ».

Их лица осветились внутренним светов, как если бы они неожиданно наполнились глубокой радостью. И в самом деле, они начали смотреть друг на друга, улыбаться, как будто проблема была решена. Мастер сделал жест по направлению к мужчине, который сидел рядом с ним, приглашая его занять место одного из Хакимов, вернувшегося на свое место на одной из вершин энеаграммы. Мужчина, все еще заметно волнуясь, вошел в круг и здесь переполняющая энергия радости изменила его эмоцию, его лицо засветилось и грусть уступила место ясному спокойствию. Голос Мастера прозвучал еще раз, все замолчали и, подав знак, он открыл круг. Все вернулись на свои места – Хакимы на окружность энеаграммы, три женщины на свои места у стены и мужчина к месту рядом с Мастером, который произнес в его сторону еще несколько слов.

Мужчина склонился перед Мастером, взял его руку в свою, поцеловал и поднес ее ко лбу. Мастер, полным любви жестом, возложил свою другую ругу на его голову. Затем, слегка сжав его плечи, поднял его и сделал знак вернуться на свое место у стены. Как только этот человек сел, другой мужчина поднялся, поклонился и подошел к Мастеру. Тот же сценарий начался снова и это повторялось много раз в течение ночи. Каждый раз мужчина или женщина выбирал некоторых их девяти Хакимов, сидящих на окружности энеаграммы и каждый раз различные участники поднимались из толпы, сидящей вдоль стен, для того чтобы участвовать в сцене. В течение ночи некоторые люди засыпали, другие просыпались, но что касается меня, я был настолько заворожен тем, что происходит перед моими глазами, что даже не заметил, как прошла ночь. Рано утром Мастер встал и вышел из зала, сопровождаемый девятью Хакимами. Студенты монастыря оставались между мужчинами, женщинами и детьми, пока они все не разошлись.

Объяснение того, что происходило, вначале показалось мне более необычным, чем то, что я видел. С тех пор я знаю, что в этом нет ничего сверхъестественного и что это ничего более чем проявление абсолютно естественной способности, присущей каждому человеку, которую он или она могут выразить при определенных условиях.

Я стал свидетелем моей первой «эйфонической репрезентации дыхания духа» в контексте Самадева, которое я впоследствии распознал в семейных расстановках, чей один из источников я наблюдал. Эта форма работы была также одним их фундаментальных компонентов театра и даже «храмом сна и исцеления» во времена античной Греции.

Даосские источники Идриса Лаора

Я обучался техникам у Дервишей, тогда как теорию, в большой степени, я получил от моего деда. Многие называли его оригиналом, алхимиком и великим путешественником. Экспедиция, которая повлияла на него наиболее глубоко, была предпринята в Китай, задолго до китайской революции. Когда я стал достаточно взрослым, чтобы понять, он рассказал мне историю о встрече с китайским мудрецом, Хуаном Чжень Ху, Даосским мастером традиции Чань и Чень Ень. Вместо того, чтобы путешествовать по всему Китаю, как он и намеревался вначале, мой дед поселился рядом с человеком, который стал его Мастером, и кто рассказал ему то, что дед впоследствии передал мне и что я описал частично в моей книге «Tao, La voie du Tao».

Но прежде всего, он инициировал меня в И Чинь, одну из древнейших китайских книг, известную также, как «Книга Движений». В 37-й главе, И Чинь суммирует все знание древних китайских мудрецов, касающееся семьи и общества, не потерявшее свое значение и сегодня. Я прочту вам несколько отрывков, и вы без труда узнаете в них базовые принципы того, что Берт Хеллингер называет «Порядки Любви».

«Семья представляет законы, которые превалируют внутри дома, законы, которые, будучи примененными ко внешнему миру, точно так же поддерживают порядок в городе и вселенной.» Здесь мы понимаем то влияние, которое проблемы в семье оказывают на наши отношения, нашу общественную и профессиональную жизнь.
«Место женщины внутри и место мужчины снаружи». (Это не только мое мнение, конечно!)
«Мужчина и женщина следуют великому закону природы, занимая свое правильное место».
«Семья нуждается в твердом авторитете – это авторитет родителей. Когда отец действительно отец и сын действительно сын, когда старший по рождению занимает, как он должен, свое место перворожденного, а младший занимает место младшего, когда муж действительно муж и жена действительно жена, тогда семья в порядке. Когда семья в порядке, тогда и социальные взаимоотношения человечества в порядке, в свою очередь».
«Три из пяти социальных взаимоотношений имеют место внутри семьи: между родителями и детьми, что есть любовь; между мужчиной и женщиной, что есть равновесие; и между старшими и младшими, что есть иерархия».
«Семья есть начальная ячейка общества, плодородная почва, на которой моральные ценности выращиваются через естественную любовь. Таким образом, в этом узком кругу, создается база для последовательного применения этих принципов к человеческим отношениям в целом».
«Семья должна представлять собой четко определенную единицу, внутри которой каждый член знает свое место».
«Совет – не искать ничего посредством агрессии, но мирно ограничивать себя пределами наших существующих ценностей».
«В семье должна преобладать середина между слабостью и жесткостью. Лучше всего создать прочную плотину, внутри которой индивидуальности обладают свободой движений».
«Любовь – то, что управляет отношениями. Ее природа – спонтанно направлять правильное влияние».
«Если родители развивают свою личность таким образом, что их влияние чувствуется через их внутреннюю правду, в семье все идет хорошо. Когда мы занимаем позицию лидерства, мы должны спонтанно принимать на себя ответственность».
«Когда слова значимы и подходят ясно к определенной ситуации, они оказывают влияние».
«Общие дискуссии и замечания не оказывают эффекта. Слова должны подтверждаться всем поведением человека. Если чьи-то слова и поведение не соответствуют друг другу и не следуют одно из другого, влияние слов теряется».

В этой 37-й главе И Чинь, мы находим принципы, управляющие семейными взаимоотношениями и указание, что эти принципы проецируются и на внешний мир. В дополнение, подчеркивается значение правильных слов – слов, которые позволяют найти лучшее решение и разрешить проблемы, что также предлагал и Берт Хеллингер.

М.О. Все это очень интересно и кажется, погружает нас в самые основы не только семейных, но и системных принципов, но уводит нас от Берта Хеллингера…
И.Л. Нет, не так далеко, как вы думаете. Я знаю, что Берт Хеллингер любит цитировать Лао Цзы, отца-основателя Даоизма. С другой стороны, я не знаю, был ли он в контакте с ответвлением традиции Дервишей.

М.О. Какова разница между его практикой и вашей?
И.Л. За исключением использования мной шаманских техник и структурных расстановок, нет большой разницы, в любом случае, насколько я знаю техники расстановок и то, что относится к персональной эволюции Хеллингера.

«Духовное» измерение системной работы

М.О. Несколько десятилетий Вы говорите, что системная работа – это духовная работа. Долгое время Хеллингер избегал этого термина, хотя год назад он открыто заговорил о «Духовных расстановках». Что слово «духовное» значит для Вас?
И.Л. Слово «духовный» происходит от латинского «spiritus», и означает, помимо всего прочего, воздух или дыхание. С этими двумя определениями, мы можем найти наиболее глубокое значение духовности: воздух, в который мы все погружены и который соединяет нас всех друг с другом, не исключая никого. Что касается дыхания, это «движение» воздуха, и без него нет жизни и нет никакой возможной эволюции. Работа расстановок заключается во включении всех и каждого человека, не исключая никого, и позволении нам ввести заново дыхание, то есть движение, которое было заблокировано. Это истинно как по отношению к семейным, социальным, профессиональным ситуациям и отношениям между людьми, так и для телесных заболеваний и психологических проблем.

Путь развития Берта Хеллингера

М.О. В начале нашего разговора вы проводили параллель между вашим путем развития и путем Берта Хеллингера. Не могли бы вы рассказать больше об этом?
И.Л. Прежде всего, я могу сказать, что путь развития Берта Хеллингера видится путем истинной эволюции, поскольку он напоминает путь, которым следовали в древних «мистических центрах» и «школах мудрости», с тем лишь исключением, что в этих местах ему следовали строго в обратном порядке.

Из того, что я знаю о жизни и работе Берта Хеллингера, вначале он был христианским священником, затем прошел через психоанализ, после чего получил образование по психоанализу. Он уехал в Соединенные Штаты, где изучал Праймал Терапию Артура Янова, Транзактный анализ Эрика Берна и Эриксоновский гипноз. Однако, по возвращении в Европу он не получил признания среди психоаналитиков.

Тем не менее, он продолжил свою работу, соединяя, в частности, Транзактный анализ Берна и «анализ жизненных записей». Хеллингер говорил, что он очень заинтересовался психодрамой Морено, которой он тоже пытался заниматься. Однако импульс для настоящих семейных расстановок и его собственного опыта как «расстановщика» он получил от Че Шонфельдера, немецкого терапевта, с которым он дважды работан во время конгрессов психотерапии в Линдау. Хеллингер упоминал, что это оказало решающее влияние на его последующую ориентацию, именно тогда он в первый раз стал свидетелем настоящих семейных расстановок. Таким образом, это не его изобретение, но, благодаря его творчеству в этой области, он создал из них оригинальный и специфический инструмент. Он также обучился различным техникам семейной терапии в течение четырехнедельного семинара в Сноумассе, Колорадо, с Руз Маккендол и Лесс Кадис. В течение этого семинара он приобрел дальнейший опыт, как расстановщик. Позднее он продолжил свои тренировки с Маккендол и Кадис. В отличие от растространенного мнения, он только один раз наблюдал за работой Вирджнинии Сатир на конгрессе в Ольденбурге, и не практиковал работу с «семейными скульптурами».

Несмотря на интерес к этим различным методам, Хеллингер желал продолжать свою собственную работу, основанную в большинстве своем, на «анализе жизненных записей». В контексте этой работы он осознал влияние предков на жизни людей и стал развивать, в течение 80-х годов, свою собственную технику «семейных расстановок». Он никогда не говорил о возможном контакте с традицией, которую он мог иметь в южной Африке, когда он был директором религиозной школы, ни о контакте с какой-либо другой духовной ассоциацией, практикующей техники, похожие на семейные расстановки.

С технической точки зрения, Берт Хеллингер начал делать семейные расстановки, размещая людей в пространстве относительно друг друга и спрашивая их, что они чувствуют. Затем он переставлял их таким образом, чтобы они чувствовали себя лучше на их месте, в то же время используя слова, чтобы продвигаться в направлении решения проблемы клиента.

М.О. Вы говорили, что движения и произносимые слова исходят из одного «мозга». Может ли это обьяснить, почему перестановки и слова имеют схожую эффективность?
И.Л. Да, это абсолютно верно. Вдобавок, и Хеллингер также это заметил, в представителях проявляется импульс к движениям, который он назвал «движением души», и это движение естественно ведет к наилучшему решению для всех членов семейной системы клиента. Когда «движение души» проявляется, это позволяет представителям следовать этому движению, которое входит в них. Здесь мы должны отметить различие между душой, в которую погружены представители, другими словами, силовым полем, окружающим их всех (это то, что Руперт Шелдрейк называет морфическим полем), и индивидуальной душой или психе.

Чтобы детально разработать этот процесс, Хеллингеру понадобилось более двадцати лет – вначале расстановки-перестановки, которые выполнял сам расстановщик, и затем свободное перемещение различных представителей, следующих «движению души».
Несколько лет назад Хеллингер заговорил о «движении духа» - то, что является еще большим, чем движение души. Он еще больше усовершенствовал техническую модель, которую он уже начал упрощать в «движениях души» - он больше не размещал целую семью, даже не несколько избранных представителей – часто он теперь начинает с одного человека. Он вмешивается еще меньше, оставаясь на заднем плане и позволяя «движению духа» выявить, если это понадобится, необходимость в расстановке еще одного или нескольких представителей, прежде всего позволяя этому движению привести к более глубокому решению, даже если это часто непостижимо для новичков… и для самого расстановщика!

Хеллингер использует также следующую технику – он просит клиента сесть рядом с ним, и поскольку он полностью центрирован в себе, в своем внутреннем резонансе, он входит в контакт с «внутренним движением». Затем ему остается только сказать несколько слов клиенту, чтобы ориентировать его по направлению к наилучшему решению его проблемы.

М.О. Кажется, что метод эволюционирует от сложности к простоте…
И.Л. Простота, да, но это не означает ни упрощение, ни легкость, ни доступность для каждого. Как истинный искатель, Берт Хеллингер прошел весь путь, который привел его к методу, в котором все более и более внешней неподвижности, тишины, слушания внутреннего движения. С моей точки зрения, эта работа доступна только для тех, кто обладает истинным желанием и кто отдает всего себя… а также несколько десятилетий своей жизни.

Путь развития Идриса Лаора – в точности наоборот

M.O..Является ли Ваш путь развития таким же?
И.Л. Мое обучение является точной противоположностью Берта Хеллингера. Я знаю, что то, что он открыл, является «дыханием Духа», и даже больше того, «движением Источника». Это то движение, которое существует внутри каждого человека, и которое в Дервишской традиции называется Ойя.

Что касается моего пути развития, то во время моих поисков я сначала встретил в Дервишском братстве человека, который в духовных традициях называется мастером. Когда кто-то принимался в его школу, то он мог, если он имел проблему, войти, сесть рядом с мастером, ничего ему при этом не говоря, и только с одним намерением - найти решение вместе с ним или просто находясь возле него. Он мог сидеть в молчании, центрированный в своем дыхании и в своих ощущениях (индусы называют это даршан). После этой специальной медитации, которая по времени могла быть более или менее долгой, он мог, оставаясь как мастер в «присутствии» и «осознанности», вступить в контакт с решением его проблемы. Из неподвижности и тишины было возможно войти в контакт с решением.

Я позднее понял, что здесь работал принцип тройного намерения: проблема мобилизует энергии, которые ведут к ее разрешению. Это есть закон квантовой физики, называемый: информация=энергия=материя (Примечание редактора: см. статью Идриса Лаора на эту тему, названную «Зеркальные нейроны, Квантовая физика, Морфические поля и Семейные расстановки»).

Иногда этот мастер говорил тем, кто приходил к нему с проблемой: «Встань прямо и следуй движению, которое к тебе приходит, то есть движению Источника или Ойя. И мистически, человек начинал двигаться естественным образом, спонтанно. Когда движение заканчивалось или мастер говорил: «Стоп», он входил в контакт с решением проблемы - решение приходило к нему через его «движение Источника».

В других ситуациях этот мастер говорил тем, кто к нему приходил,: «Садитесь здесь» и просил одного из своих наиболее опытных учеников: «Встань и для этого человека следуй движению, которое к тебе идет». Ученик, которого он выбирал, становился «представителем» для человека, который искал помощи, этот ученик естественным образом входил в движение, которое вело к лучшему решению.

Иногда, во время очень необычных вечеров, вокруг этого мастера собиралось много людей для того, что он называл «ночь примирения с предками», которую я описал выше.

На этом пути семейная, предковая, духовная, терапевтическая и все другие формы расстановок существовали веками в этих традиционных организациях.

М.О.Таким образом, можем ли мы сказать, что в течение многих лет мистер Хеллингер вступал в резонанс с морфическим полем этого традиционного знания и практики?
И.Л. Я обучался в одной из этих традиций, но я не могу сказать что-то еще о курсе развития Хеллингера, кроме того, что его работа очень высокого качества и соответствует опыту тех немногих, кто является редкостью в наши дни, и кто изначально следует истинному пути посвящения, и кто имеет знание древних духовных традиций и терапий. Я знаю, что все, о чем я только что сказал, смахивает на мистицизм для всех тех ученых – картезианистов, чье этнологическое, антропологическое и духовное знание является неглубоким.

Оставаться смиренными в присутствии более великого, чем мы

М.О.Вы упомянули о древних духовных техниках и традициях, можете ли Вы сказать больше об этом?
И.Л. Каждый расстановщик знает, что когда он работает, то он находится в контакте с тем, что относится к «силовым полям», «полю знания», «душе», «духу» или «энергии», и он также знает, что этот феномен является как очень мощным, так и очень мистическим. Расстановщики много размышляют по этому предмету: чем являются восприятия представителя? Что это за резонанс, который позволяет нам чувствовать и даже знать то, что испытывают другие люди? Что это за энергия, которая ведет нас по направлению к лучшему решению?

Ни психологическое, ни философское, ни научное или техническое объяснение не дают удовлетворительного ответа на эти вопросы. Хеллингер объясняет это как «великий дух» или даже «небеса». В моем видении это естественное объяснение феномена, чья мощь и мистерия имеет сравнение с Богом. Но дать имя этому феномену и этому движению - это есть способ их обозначить. Я знаю, что изначально Хеллингер к этому так не относился. Те, кто был обучен в обстановке посвящения, в Школе, имеют специфическое знание феномена, который Берт Хеллингер, как одинокий искатель вновь открыл своим собственным путем, феномена, над которым расстановщики размышляют, тогда как мы здесь имеем дело с точным и кодифицированным знанием.

Это является следствием не осознания ими истории этого феномена в других культурах и других кругах, и эта неосознанность может привести их к воображению того, что такой феномен только недавно стал появляться в типе работы, известном как расстановки. Некоторые люди скажут, что невозможно кодифицировать Дух. Они правы, но то с чем мы находимся в контакте во время расстановок, является специфическим и ограниченным аспектом его проявления. Мы не предполагаем, что это есть «великий дух» и что ограниченная реальность может становиться целой. Вдобавок, характеристикой того, что проявляется, является то, что оно может быть проанализировано, кодифицировано и описано с осознанием того, что, говоря словами Альфреда Коржибского, «карта сама по себе еще не является территорией».

Я также уверен, что многие люди, которые следуют тому уровню Берта Хеллингера, на котором он всегда работал, думают, что они способны работать таким же образом, хотя они на самом деле не находятся том уровне, который Хеллингер достиг сам после многих десятилетий работы и исследования. Иллюзия, вера и заблуждение, в которых они пребывают, могут привести их к созданию новых религиозных движений, в которых будут люди поверхностно притянутые чем-то неизвестным и экстраординарным, и которое без сомнений считается толпой духовным.

М.О. Таким образом, вы предостерегаете тех, кто не имеет как мистер Хеллингер многолетнего опыта, но кто приписывает себе его способности?
И.Л. Чтобы практиковать этим путем, необходимо, по моему мнению, иметь в значительной степени знание, опыт и зрелость или следовать специфическому учению, которое не дается в новой школе Хеллингера и не дается расстановщиками. Эти расстановщики, как бы то ни было, делают отличную работу, передавая в различных формах знание и техники, связанные с семейными и структурными расстановками.

Я боюсь, что те, кто воображают что только потому, что они близки к Берту Хеллингеру, способны представлять его, но они тем самым вводят себя в заблуждение. Знание и техники могут быть переданы. В противоположность этому ни персональная работа, ни индивидуальная эволюция не могут быть переданы искусственно или как инфекция. Дружбы или любви к нему самих по себе не достаточно.

М.О.Согласно тому, что Вы сказали, кажется что высочайшее искусство в области репрезентаций и расстановок проявляется тогда, когда расстановщик может сидеть в молчании и неподвижности и из этого молчания и неподвижности принимать человека, ищущего помощи, впоследствии сказав ему несколько слов или давая подняться какому либо движению – телесному, эмоциональному, ментальному или энергетическому – которое ведет к решению.
И.Л. Да, более или менее это так. В реальности традиция, к которой я принадлежу, называет это «дыханием духа». Это то, с чего я начал свою работу более чем 30 лет назад, и лишь позднее обнаружил работу Берта Хеллингера и других расстановщиков, и которую я осознал как применение на практике принципа «дыхание духа».

М.О. Мистер Лаор, я бы хотела поблагодарить Вас за то, что Вы меня приняли, за нашу долгую беседу и за Ваше освещение ответов на вопросы, которые многие люди, насколько я знаю, задавали по поводу мистера Хеллингера и расстановок в целом.

Я надеюсь на то, что увижусь с Вами в будущем для обсуждения вопросов, касающихся работы профессора Риззолатти по зеркальным нейронам, и исследования Руперта Шелдрейка в области морфогенических полей. Благодарю.

Источник:
Французский Институт Семейных и Системных Расстановок