Под восприятием я понимаю то первое мгновенное взаимодействие с жизнью, когда сознание еще не включилось. Прежде чем подумать: «Эта рубашка красная», я просто вижу ее. Кроме этого, можно просто слышать, просто осязать, пробовать, думать. Это абсолют. Можете называть его Богом, природой Будды или как вам будет угодно. Подобное восприятие, пропущенное сквозь фильтр человеческого механизма, и составляет мир. Ни во внешнем, ни во внутреннем мире нам бы не удалось указать ни одного явления, которое не проявлялось бы через восприятие. Однако человеческая жизнь была бы невозможна, если бы восприятие не трансформировалось в поведение. Для меня поведение — это тот способ, которым нечто проявляет себя. Человек, например, проявляет себя в человеческих действиях: он сидит, двигается, ест, разговаривает. В этом смысле, даже у коврика есть поведение, — он просто лежит здесь. (Если бы мы посмотрели на него в мощный микроскоп, мы не стали бы больше утверждать, что он неподвижен. Коврик представляет собой поток энергии, все внутри него движется с невероятными скоростями.)

Итак, мы отделили понимание — Бога, природы Будды, абсолюта — от мира, который возникает мгновенно и является обратной стороной понимания. В действительности, эти две стороны являются одним. Понимание, и то, что мы называем миром, ничем не отличаются. Если бы мы могли осознать это» в нашей жизни больше бы не было проблем. Нам стало бы совершенно ясно, что нет ни прошлого, ни будущего, а все наши беспокойства — нонсенс.

В большинстве случаев мы имеем лишь смутное представление о собственном восприятии. Однако мы хорошо знаем, что поведение и восприятие каким-то образом связаны между собой. Если у нас болит голова и мы ведем себя раздраженно, то, скорее всего, мы осознаем связь между раздражением и головной болью. Таким образом, мы обычно не разделяем себя и собственное восприятие, хотя и не отдаем себе в этом отчета. Однако раздражение другого человека мы почти всегда рассматриваем отдельно от его восприятия. Мы не можем влезть в шкуру окружающих, и поэтому зачастую осуждаем их поведение. Когда мы думаем: «Она не должна быть такой высокомерной», мы основываем свое суждение на том, что видим, и не имеем ни малейшего представления, что для нее является истинным (ее восприятием, телесным ощущением страха). Мы поскальзываемся на собственном мнении о ее высокомерии.

Поведение — это то, что мы наблюдаем. Мы не можем замечать восприятие. Однако к моменту, когда мы наблюдаем событие, оно обычно заканчивается, восприятие же никогда не бывает в прошлом. Именно поэтому сутры говорят, что мы не можем прикоснуться к этому, увидеть это, услышать и подумать о нем, потому что любой нашей попытке мешает время и раздробленность (нашего феноменального мира). Моя рука, за которой я наблюдаю, перестает быть мною. Мысли, за которыми я слежу, тоже не являются мной. Когда я думаю: «Это я», я пытаюсь защитить себя. Любой, даже самый интересный феномен, тесно связанный со мной, не является мной в момент наблюдения. Это мое поведение, часть феноменального мира. Тот, кто действительно является мной, просто воспринимает себя и навсегда остается неизвестным. Как только я обнаруживаю и называю его, он тут же исчезает.

Тем не менее, между восприятием и поведением нет фундаментального разделения. Когда я воспринимаю вас (вижу вас, слышу, прикасаюсь), вы являетесь моим переживанием. Однако человек обычно не склонен останавливаться лишь на этом, и я добавляю к вам собственное мнение, отделяя себя от вас. Когда мир кажется разделенным, он должен быть обследован, проанализирован и оценен. Когда мы становимся на эту позицию, не доверяя самому восприятию, мы попадаем в неприятности. Мы становимся зависимыми от воспоминаний и концепций. Если же мы не понимаем их природы или неправильно их используем, то увечим самих себя.

Подобно нам самим, окружающие так же просто воспринимают мир, и это восприятие выглядит как поведение. Однако мы видим в них лишь поведение и остаемся слепы к восприятию. В действительности именно восприятие составляет нашу сущность. Когда мы понимаем глупость сковывающих нас мыслей и мнений и уделяем больше внимания восприятию, мы становимся в большей мере способными понять истинную жизнь другого человека. Когда вместо личного мнения мы начинаем полагаться на чистое восприятие, мы начинаем заботиться обо всех — о себе и окружающих. С этих пор мы перестанем смотреть на людей как на объекты — дрессированных обезьян, — в которых нет ничего, кроме поведения.

Практика стремится вернуть нас к чистому восприятию. С его помощью мы сможем научиться мыслить и поступать адекватно. Обычно мы лишены такой возможности и действуем, покоряясь мыслям и мнениям, которые крутятся в нашей голове.

Почти всегда мы оцениваем других людей только по поведению. Нас не интересует связь между поведением и восприятием окружающих. Подобную связь мы выделяем лишь у самих себя, да и то не в полной мере. С помощью дзадзэна мы понимаем, что знакомы лишь с частью себя. С возрастанием способности к восприятию трансформируются наши действия. Движущей силой поступков становятся не окружение и воспоминания, а сама жизнь в каждом своем мгновении.

В этом состоит истинное сострадание. Когда наша жизнь становится все больше и больше открытой для восприятия, мы начинаем понимать, что, хотя наши тело и разум ведут себя определенным образом, есть нечто (не-что), сдерживающее их. Интуитивно мы понимаем, что подобный же сдерживающий фактор есть в жизни каждого. И даже тогда, когда поведение другого человека кажется неприемлемым и нам приходится твердо ему противостоять, мы и он — совершенно одинаковы. Только высокая степень влияния восприятия может сделать понятной для нас жизнь других людей. Сострадание не может быть идеей или идолом, это бесформенное, но всемогущее пространство, расширяющееся с помощью дзадзэна.

Это пространство всегда в настоящем. На него невозможно охотиться, его невозможно поймать. Это всегда то, чем мы являемся, потому что это — восприятие. Мы не можем утратить его, но можем похоронить под собственным невежеством. Мы не должны ничего «искать». В течение сорока лет Будда не достиг ничего. Достигать нечего? Все уже и так здесь.

Из книги
Шарлотта Йоко Бек «Дзэн в любви и работе»
Charlotte Joko Beck родилась в 1917 году, преподает в Дзэн-центре Сан-Диего (США)