На протяжении всей истории человечества взаимосвязь пищи и духовности не вызывала сомнений. Для большинства религий характерны правила, связанные с едой: в иудаизме и исламе запрещено употреблять в пищу свинину, в индуизме — говядину, а некоторые буддийские и христианские секты проповедуют строгое вегетарианство. В племенных сообществах запреты на определенные виды пищи действуют лишь некоторое время года или для некоторых людей, существует также еда, которая считается священной. В наши мирские времена правила питания, продиктованные религиями, уступили место рациональным и корректным с этической точки зрения диетическим рекомендациям. Особенно часто по этическим соображениям люди выбирают вегетарианскую или органическую пищу: таким образом они протестуют против убийства животных, уничтожения экосистем, бесконтрольного расходования природных богатств Земли.



Идея существования более возвышенных или чистых по сравнению с прочими видов пищи укладывается в одну из нескольких парадигм. К примеру, можно классифицировать пищу в зависимости от сознания, которым мы наделяем ее источник. По этой логике самая возвышенная и чистая пища — фрукты, ради питания которыми не приходится убивать; продукты растительного происхождения лучше, чем продукты животного, поскольку животные явно обладают более развитым сознанием, нежели растения. Можно оценивать продукты в зависимости от их положения в пищевой пирамиде: считается, что растительные продукты, расположенные на более низких ступенях, ассоциируются с более высокими вибрациями, чем животные продукты, стоящие выше в пищевой пирамиде.

Еще один метод классификации продуктов — по воздействию их производства на экологию и общество: самой вредной считается мясная промышленность, тогда как сбор диких растений наносит экосистемам наименьший ущерб. Согласно многим духовным традициям, мясо — более плотная, «застойная» пища, ее вибрации ниже, чем у растений; вибрации зеленых растений выше вибраций корнеплодов, а особенно высоки вибрации фруктов. Эта иерархия в точности соответствует интенсивности, с которой различные источники пищи преобразуют солнечную энергию в пищевые калории. Для производства одной калории мяса требуется гораздо больше солнца, чем для производства равного ему по энергетической ценности количества пшеницы. По этой же парадигме наиболее чистые и полезные продукты — водоросли и проростки. Очевидно, во всех этих парадигмах классификация различных групп продуктов приблизительно одинакова.

Ради простоты и удобства сравнений всю совокупность биохимических, этических и духовных свойств пищи я буду именовать многократно осмеянным словом «вибрации».

Вибрации и степень питательной «плотности» различных продуктов — довольно распространенные понятия, часто встречающиеся в литературе о йоге и здоровье и популярные у людей, пропагандирующих строгое вегетарианство или сыроедение. Как правило, наиболее плотным продуктом с самыми низкими вибрациями считается мясо, особенно красное. У рыбы вибрации выше, у яиц и молока — еще выше. Следующей идет растительная пища. Среди овощей вибрации наиболее низки у корнеплодов, у листовой зелени они выше. Считается, что при тепловой обработке пищи уровень ее вибраций снижается. Фрукты по уровню вибрации уступают, пожалуй, только водорослям и проросткам. Наивысшие вибрации присущи чистой минеральной воде, воздуху и солнечному свету.

Подтекст классификации заключается в следующем: чем более «развит» человек, тем выше вибрации продуктов, которые он употребляет. Согласно этой точке зрения, рацион, который мы выбираем, соответствует уровню нашего нравственного и духовного развития. И наоборот, желая повысить уровень своего развития, стать более чистым, возвышенным, достойным, развитым человеком, следует в первую очередь довести свой рацион питания до этого уровня. Те, кто питается мясом, в нравственном и духовном отношении уступают тем, кто питается рыбой и овощами (пес-ко-вегетарианцам), а они, в свою очередь, — тем, кто ест только яйца, молоко и овощи (ово-лакто-вегетарианцам). Последние уступают строгим вегетарианцам (веганам), а те — людям, которые питаются исключительно фруктами (фруктарианцам). Перейдите на пищу с более высоким уровнем вибраций — и уровень вибраций вашего «я» автоматически поднимется. По крайней мере, так принято считать.

Иерархия вибраций, ведущая к опасным заблуждениям:



Этот тезис подтверждают наблюдения монахов, йогов и других духовных людей, придерживающихся чрезвычайно строгой диеты. Многие буддийские монахи в Азии только раз в день съедают небольшую порцию овощей с рисом. Легенды о бессмертных даосах, «совершенных людях», гласят, что те питались лишь утренней горной росой; в Индии и на Западе известны подобные истории об отшельниках и аскетах, которые вообще ничего не ели, продолжая месяцами или годами медитировать в пещерах. Парамахамса Йогананда в «Автобиографии йога» привел документально подтвержденный рассказ о баварской монахине Терезе Нойман. Приверженцы американской секты бретарианцев утверждают, что обходятся даже без питьевой воды. Люди, занимающиеся по системе цигун, иногда входят в состояние бигу (буквально — «воздержание от злаков»), в котором не чувствуют потребности в пище неделями, месяцами и даже годами, и при этом сохраняют нормальный уровень энергии и постоянный вес.

«Хочу быть как они, — думает человек, наслушавшись таких историй. — Хочу быть чистым. Хочу радоваться безупречному здоровью и бодрости».
В логике духовного возвышения с Помощью возвышенного питания есть один серьезный изъян. На него указывает поговорка «изменишь одно — изменится все». Чтобы удовлетворять нашим потребностям и дарить здоровье, наша диета должна соответствовать нашему образу жизни в мире.

Вернемся еще раз к утверждению, что пища представляет собой вибрации. Позднее я обращусь к метафоре вибраций, чтобы объяснить динамику взаимоотношений питания и личности, а если вас смущает типично «нью-эйджевский» оттенок слова, обратите внимание, пожалуйста, что я не выдвигаю абсолютную онтологическую парадигму «мы все состоим из вибраций» и считаю, что метафору можно с успехом применить и без этого.

Иерархия вибраций — от мяса к растениям, фруктам и солнечному свету — представляет собой опасное упрощение. Упрощением она является потому, что каждый продукт — не единственная вибрация, а совокупность разночастотных вибраций. Опасным — потому что вызывает искушение применить туже классификацию по отношению к человеческим существам и прийти к выводу, что некоторые из нас выше, чище, попросту говоря — лучше всех остальных.

Чтобы убедиться, что каждый продукт — не одна вибрация, а множество, рассмотрим два кочана брокколи. Их вибрации содержат не только предысторию роста конкретных кочанов, но и говорят о пищевых характеристиках растения.

Представим себе, что первый кочан вырос на ферме промышленных масштабов, где интенсивно применяются грунтовые воды, ископаемые источники топлива, пестициды, химические удобрения. На этой ферме придерживаются методов работы, отравляющих воду и почву; низкооплачиваемые рабочие-мигранты собирают урожай, грузовики везут его за тысячи миль к месту продажи. У капусты с подобной историей вибрации будут совсем не такими, как у брокколи, выращенной органическими методами. Если первый кочан — частица процесса уничтожения планеты, второй — неотъемлемая составляющая процесса ее возрождения. У каждого кочана есть что-то свое, и вместе с тем у них найдется нечто общее.

Неизвестно, зашифрованы ли все эти вибрации в капусте на биохимическом уровне. Современные научные исследования подтверждают, что на состав растения влияют применяемые химикаты и истощение почвы. Но можно ли путем химического анализа капусты определить, каковы условия труда рабочего, занятого сбором этой капусты? Звучит нелепо. Однако вся эта книга построена на предположении, что некий биохимический или иной механизм фиксирует все события истории пищевого продукта.

А теперь применим метафору вибраций к человеческим существам. Смешно даже предполагать, что неизмеримо сложное человеческое существо можно низвести до уровня единственной вибрации определенной частоты. Все мы состоим из бесчисленного множества вибраций, как низких, так и высоких.

Вспомните, насколько по-разному мы ведем себя, когда нами управляет гнев и любовь. Какая из наших сторон выступит на первый план, зависит от ситуации. Разве не случалось всем нам в разные моменты играть полностью противоположные роли — верных друзей и предателей, честных людей и мошенников, мудрецов и глупцов, утешителей и обидчиков? Наше «я» по-разному реагирует на внешние обстоятельства, демонстрируя свои новые стороны, иные аккорды в спектре наших вибраций. Вибрации состоят не из беспорядочной мешанины нот: сплетаясь, они образуют невероятно сложную симфонию звуков, где каждый созвучен остальным и в гармонии с ними создает лейтмотив нашей жизни.

Вы — симфония вибраций, которая охватывает каждую вашу мысль, каждый поступок, все, что вы едите и чем являетесь. Измените хоть что-нибудь, всего одну цепочку мыслей или привычку питаться, лишь одну отдельно взятую ноту, — и возникнет диссонанс. Природа не терпит диссонанса. Поддержать его удается с трудом, ибо Природа тяготеет к гармонии и целостности. Как правило, вибрации, которые вы изменили, возвращаются к исходному состоянию. Но возможен и другой результат: есть вероятность, что все остальные вибрации преобразятся, подстраиваясь к той, которую вы изменили.

К примеру, допустим, что у вас «неправильная осанка» и вы решили отучиться сутулиться. Оказывается, вы понятия не имеете, как следует держаться. Можно попытаться просто распрямить плечи, но, присмотревшись, вы поймете, что это повлечет за собой изменение положения груди, таза, шеи, всей позы. Либо вы позволите плечам снова ссутулиться и вернетесь к привычной осанке, либо все тело будет приспосабливаться к новой позе и восстанавливать гармонию. Изменится не только тело, но и мышление: выяснится, что некоторые негативные эмоционально-психические состояния просто несовместимы с «хорошей выправкой». Или осанка будет приведена в соответствие с пораженческим менталитетом, или менталитет адаптируется к прямой и открытой манере держаться.

Таким образом, становится ясно, что плохой осанки как таковой не существует: любая осанка — неотъемлемая часть целостного существа, соответствующая его характеристикам и подтверждающая их; это адаптация к психическим условиям, в которых вы очутились, и к вытекающему из них физическому опыту. Однако среди этих психофизических паттернов есть более неприятные и болезненные, чем остальные. Те же принципы справедливы и для питания. Еда тоже гармонирует с нашим образом существования в мире и подтверждает его.

К примеру, буддийским монахам запрещено употреблять в пищу чеснок, признанный «разжигатель страстей»: считается, что сырой чеснок вызывает гнев, а термически обработанный — половое влечение. Но можно рассмотреть ситуацию с другой стороны и сказать, что сырой чеснок питает и поддерживает человека, склонного к вспышкам гнева, а приготовленный — человека, ведущего активную половую жизнь. Причинно-следственные связи действуют в обоих направлениях. Если речь идет о термически обработанном чесноке, употребление его в пищу и ведение активной половой жизни дает целостный, самодостаточный образ жизни, в то время как воздержание и от чеснока, и от секса представляет собой столь же комплексный, но совершенно иной подход к бытию. Отказ от одного, но не от другого может привести к дисгармонии.

Подобно этому человек, в сознании которого не сформировалось представление о мире как о месте, где о нем заботятся, лишается внутреннего источника заботы и нуждается в еде как в утешении. Если такой человек решит перейти на строго вегетарианское сыроедение — возможно, чтобы доказать самому себе свою чистоту и положительность, — он будет обделять себя питательными элементами, необходимыми для такого состояния души. Его питание не будет соответствовать потребностям души и тела. Результатом станет дисгармония: хронические болезни и безрадостное существование, усиление навязчивых желаний, в исполнении которых человеку отказано. В конце концов, он или умрет, или вернется к прежней диете, гармонирующей с его образом жизни.

Отсюда ясно, почему никто не станет праведником, даже если будет питаться как праведники. Рацион монахов и праведников — не сознательное решение, а результат изменившихся вкусов и аппетитов. Терезе Нойман не требовалось прилагать сверхчеловеческих усилий, чтобы подавить муки голода — она его просто не чувствовала. Если она и пользовалась силой воли, то лишь чтобы напоминать себе: не следует есть по привычке или за компанию, если она не голодна. Так и приверженцы цигун, достигшие состояния бигу: воздержание от пищи они воспринимают как незначительный побочный эффект своей практики. Если уж брать в пример этих людей — ешьте все, что хотите, и тогда, когда хотите!

Вспомните психологические предпосылки идеи самосовершенствования: СМИ внушают, что ваше тело уродливо, медицина — что человеческий организм ненадежен, религиозные учения гласят, что ваши естественные помыслы греховны, общество и родители хвалят вас за поступки, несвойственные вам, и стыдят за проявления индивидуальности. Призывы к физическому и нравственному очищению, а также к духовному возвышению подразумевают, что в нашем нынешнем состоянии мы нечисты, приземленны и недостойны. Отсюда же косвенно вытекает, что люди, не изменившие привычки питания, нечисты, приземленны и недостойны, невосприимчивы, ужасны, невежественны и некультурны. Не только в вопросах питания, но и во всех сферах жизни людям присуще стремление судить других по себе.

Жизнь в вечном страхе осуждения, в состоянии неуверенности и с неудовлетворенной потребностью в заботе несовместима с возвышенным и чистым питанием.

Строгие и чистые диеты идут впрок прежде всего людям, обособленным от нашего мира торгашества и наживы. Чтобы радоваться жизни в привычном нам мире, нужна менее возвышенная диета. Отшельнику, целыми днями воспевающему Бога, требуется совсем иное количество энергии и другие вибрации, нежели людям, которые живут в гуще мирской жизни. Меню монастыря или ашрама не предназначено для образа жизни, характерного для водителей грузовиков. Если заимствовать монашескую диету, но не монашеский образ жизни, вас будет преследовать голод, постоянное желание съесть «что-нибудь посущественнее».

Соответственно, если питаться гамбургерами во время месячного пребывания в буддийском храме, такое питание вскоре станет для вас обузой и будет вызывать отвращение. Чтобы всесторонне участвовать в жизни материального мира — а я считаю, что в ней найдется немало полезных и увлекательных дел, — придется предпочесть и «материальное» питание.

Если же вы готовитесь удалиться от мира, желание перейти на менее приземленное и плотское питание может возникнуть у вас заранее. Тибетский учитель Согьял Ринпоче рассказывает о том, как одна из его двоюродных бабушек за месяц до смерти вдруг перестала хлопотать по хозяйству, удалилась от мирских дел, отказалась от мяса и будто погрузилась в непрерывную медитацию и священные песнопения. А прежде она была практичной и приземленной женщиной и с удовольствием ела мясное.

Но не все ждут конца жизни как повода отдалиться от земного мира. В путешествии души наступает момент, когда она должна отдалиться от плотского и материального. Монахи и жители духовных приютов признают эту потребность, когда дают обет безбрачия, нестяжания и жизни, не отягощенной материальными вопросами. Отдаление от плотского мира проявляется не только в питании. Как обнаружил бывший фруктарианец Том Биллингс, поедание одних фруктов привело его к своего рода социальной изоляции, а физические недомогания, с которыми он столкнулся, и шаги к смерти можно было истолковать как отдаление от материального мира в прямом, а не в переносном смысле.

Только вообразите себе, какой степени достигнет эта обособленность, если вы обнаружите, что полностью утратили потребность в питании. Какое множество наших поступков и стремлений продиктовано инстинктом самосохранения, в свою очередь связанного с питанием на глубинном биологическом уровне. Более того, вы приобретете опыт, идущий вразрез с преобладающими научными представлениями о реальности, а обладатели взглядов, принципиально отличающихся от убеждений большинства, зачастую оказываются в социальной изоляции. Вы будете неумолимо отдаляться от традиционной работы и привычной общественной жизни.

Это чрезвычайно трудно — длительное время пребывать в гармонии с одним аспектом своего существования и в дисгармонии с другим. Рано или поздно от какого-нибудь придется отказаться. И чаще всего люди отказываются от диет. Любопытный и важный факт: когда люди утверждают, что полностью воздерживаются от пищи, или даже придерживаются менее строгой диеты, например сыроедения, и тем самым привлекают к себе внимание общественности, зачастую они прибегают к мошенничеству. В 1983 году почти вся верхушка калифорнийской секты бретарианцев сложила с себя обязанности, когда главу секты Уайли Брукса, утверждавшего, что он не ест уже 19 лет, поймали с поличным в одном отеле: тайком зайдя в тамошний бар, он заказал пирог с курятиной. Объяснение, которое первым приходит в голову: он жульничал с самого начала. Но есть и другое, не менее правдоподобное: потребность в пище была вызвана у Брукса тесным общением с миром.

Мой личный опыт знакомства с вегетарианской диетой и сыроедением поначалу сопровождался частичным, но довольно болезненным отлучением от материального мира. С одной стороны, я утратил половое влечение и обнаружил, что мне труднее вести нормальную общественную жизнь. Я стал менее энергичным, здоровым и как будто уже не так прочно занимал свое место в мире. В то же время я с меньшим трудом создавал и поддерживал измененные состояния сознания, словно ослабели узы, связывающие меня с привычным материальным миром. Однако такое питание не было для меня простым и естественным. Я постоянно боролся с собой, мне недоставало тех сторон жизни, впечатления в которых я хотел по-прежнему получать. Я вовсе не был готов удалиться от мира плоти.

Если расставание с материальным миром начинается преждевременно, мы страдаем и сопротивляемся ему. Душа помнит, что всему свое время. Если мы прочно привязаны к нашему миру — например, растим детей, строим карьеру, пользуемся всеми благами реинкарнации в человеческом теле, — без плотной, существенной, приземленной пищи нам не обойтись. Это обобщение: точная комбинация энергий различных видов пищи, не-обходимых вам, так же уникальна, как и вы сами.

Итак, запомним: глядя сверху вниз из «духовной жизни» на «плотскую», мы подразумеваем, что тело и материя примитивны, низки и нечисты — в отличие от духа. Степень причастности человека к материальному миру — во многом дело случая и судьбы. Некоторые из нас созданы быть домохозяйками, воспитателями детей, распределителями материальных благ, политиками или играть иные мирские роли, однако все эти роли связаны с этическими дилеммами, процессом духовного роста и возможностью Добросовестного Труда. В каком-то смысле быть хорошим богатым человеком гораздо труднее, чем хорошим бедным. Но для того, чтобы мир продолжал существовать, а человечество — реализовывать свой потенциал, в материальном мире нам необходимы люди, которые умеют правильно и мудро распоряжаться его благами. Это наше временное пристанище. Незачем спешить покинуть его. Прежде надо выполнить важные задачи.

Диссонанс между тем, что мы едим, и нашим положением в мире порождает некое напряжение, для устранения которого надо либо привести питание в соответствие с нашей ролью в материальном мире, либо перестроить всю жизнь, приспосабливая ее к новому образу питания. Силой, а именно силой воли, можно отделить питание от бытия, но не навсегда. Напряжение нарастает, принимает форму острых желаний, отвращения и в конце концов физических заболеваний. Организм подает сигнал все громче и громче, требуя удовлетворить его потребности — хотя и продолжает функционировать, как может, несмотря на то что потребности остаются неудовлетворенными.


Отрывок из книги
Айзенстайн Чарльз «Йога и питание»
Издательство «София»