С древних времен философия пытается излечить нас от страхов. Но чувство тревожности — важная составляющая нравственности и духовного поиска мыслящего человека. Журнал Aeon опубликовал статью о том, какие бывают типы тревожности, почему некоторые из них необходимы и полезны и как с ними жить.

На званом ужине вы сидите рядом с человеком по имени Сэм. Вы познакомились с ним недавно, но оказалось, что у вас несколько общих друзей, поэтому вы стараетесь произвести хорошее впечатление. Поначалу все вроде бы идет хорошо. Разговор течет непринужденно, и ваш собеседник всячески демонстрирует, что считает вас остроумным и интересным человеком. А потом вдруг совершенно неожиданно настроение как-то стухает. Сэм меньше смотрит вам в глаза. Разговор не клеится. Но из-за чего? Это из-за рассказанной истории про вашу выходку в школе? Из-за вашего мнения по поводу выборов? Вы смотрите на Сэма. Очевидно, что он с вами холоден. Что вы такого сделали? Пользуясь тихой минуткой во время застолья, вы начинаете прокручивать в голове эпизоды вашей беседы.

Странно, но охлаждение Сэма шокирует вас. Одним словом, вы встревожились, и здесь происходит сразу целый ряд вещей. Вы начинаете усиленно думать, пытаясь понять, что же только что произошло и что можно сказать для восстановления былого взаимопонимания. Вы начинаете вести себя осторожнее и почтительнее. Вы долго не решаетесь вновь вступить с Сэмом в разговор, а когда все-таки начинаете беседу, то больше извиняетесь, если случайно перебили его. Вы даже пытаетесь тут и там вставлять какие-то комментарии с надеждой, что они прояснят или сгладят ваши прошлые политические высказывания. Вы чувствуете все это. Тревога берет над вами верх. Вы боитесь, что потерпите неудачу.

Но что на самом деле плохого в тревоге? Это просто неприятное чувство, которое нужно преодолеть, или нечто большее? Традиционно считается (а традиция эта восходит еще к стоикам, Аристотелю и Платону), что это нечто большее, чем просто чувство. Это гораздо хуже неприятного чувства. Когда мы волнуемся, мы переживаем и размышляем, и это нас не просто отвлекает, но всецело поглощает. Более того, из-за того, что чувство тревоги настолько неприятно, мы действуем импульсивно и готовы сделать все что угодно в надежде прогнать это ощущение. Поэтому, в соответствии с классическим мнением, таких эмоций лучше избегать.

Иммануил Кант видел в чувстве тревожности еще большую проблему: оно несовместимо с добродетелью. По Канту, добродетельный человек — тот, кто подчинил все свои способности и наклонности разуму.

Следовательно, пишет он в «Метафизике нравов» (1797), настоящая сила добродетели состоит в спокойном уме. А когда мы волнуемся, наш разум далек от спокойствия. Нам не хватает рационального контроля, который отличает добродетель. Наше поведение определяется эмоциями, а не разумом. А это плохо.

Восприятие тревожности как темной и разрушительной силы, безусловно, имеет своих известных сторонников. Но при всем этом я уверен, что такое мнение ошибочно. Это утверждение противоречит общепринятой точке зрения, но тревожность может быть полезной. На самом деле, я надеюсь убедить вас в том, что волнение является главным элементом нашей нравственности и успешной социальной жизни. Я даже скажу так: нам нужно больше волноваться, но над этим чувством надо работать. Волноваться необходимо, и мы должны делать это правильно.

Что говорит об этом удивительном чувстве приведенный пример со званым ужином? Прежде всего, в нем раскрывается суть этого явления. Тревога, которую мы обычно испытываем, — это довольно неприятная реакция на неопределенные угрозы или опасность. Например, волнение на вечеринке — это реакция на неизвестность. Вы не знаете, почему разговор с Сэмом принял такой неловкий поворот. Вы хотите произвести хорошее впечатление, и вы не уверены в своем успехе. В результате вы чувствуете смущение, некий приступ волнения или беспокойства — это и есть тревога.

Этот пример также показывает, как это чувство заставляет нас делать что-то, что поможет найти способ разрешить неудобную ситуацию. Например, хорошенько подумать, не могли ли вы сказать что-то неуместное. Для этого вы заново прокручиваете в голове отрывки разговора. Тревога также побуждает сглаживать свои возможные ошибки, отсюда ваш более почтительный тон.

Этот взгляд на тревожность как на полезное чувство резко противоречит скептицизму, с которым на нее смотрел Кант и другие. Но эту точку зрения поддерживают клинические психологи, такие как Дэвид Барлоу, основатель Центра тревожных неврозов и других расстройств в Бостонском университете. В книге «Тревожность и связанные с ней расстройства» («Anxiety and Its Disorders», 2002) Барлоу объясняет, что тревожность предупреждает нас о потенциальной опасной ситуации и активизирует внутренние психологические механизмы. Эти механизмы важны, поскольку они позволяют человеку функционировать на болеe высоком и зрелом уровне. Например, при рядовой неклинической социальной тревожности мы испытываем чувство, которое позволяет нам лучше понимать и общаться с другими людьми.

Но рядовая социальная тревожность — не единственный тип беспокойства, который мы испытываем. Нас также могут волновать вопросы существования Бога или возможности нарушить обещание. Что можно сказать об этих формах тревожности? Это тоже полезные для нас чувства? Зачастую это так.

Социальная тревожность, как в примере с Сэмом, связана с определенного рода неуверенностью: не покажетесь ли вы смешным? Это нередко приводит к проявлению почтения и осторожности: такой тип поведения помогает снизить риск произвести плохое впечатление. Но возьмем другую известную форму тревожности: ее можно определить как страх наказания. Вы знаете, что нарушили правила, но не знаете, будете за это наказаны или нет. Учитывая источник этого страха, такая тревожность заставит вас постараться загладить свою вину с помощью, например, упреждающего извинения.

А еще есть экзистенциальная тревога, которая связана с неопределенностью существования Бога или вашего места в мире. В этом случае неудивительно, что при такой тревожности мы склонны размышлять о наших религиозных убеждениях и просить священника или других «специалистов» помочь нам разрешить наши сомнения.

Очень важно осознать, что тревожность проявляется в таких формах. Прежде всего, это позволяет увидеть, что разные типы тревожности — социальные, экзистенциальные или наказания, — могут помочь разрешить проблемные вопросы. Но что более важно, оказывается, что одни типы тревожности ценнее других. Взять за обедом не ту ложку — это одно, а нарушить важное обещание — это совсем другое. Итак, страх, который помогает нам осознать, что было бы правильно сделать с точки зрения нравственности, назовем это моральной тревожностью, будет более ценным, чем социальная тревожность, которая помогает понять, как избежать гнева госпожи «Хорошие манеры».

Разберем теперь другой сценарий. Допустим, ваша мать болеет Альцгеймером, и за последний год состояние ее сильно ухудшилось. Вы больше не можете обеспечивать ей должный уход. Вам приходится последовать рекомендации врача и отправить ее в дом престарелых, где за ней будут ухаживать. Но это решение вас тревожит, и вы начинаете подробно размышлять о ситуации, с которой столкнулись. Ваша мать всегда боялась домов престарелых. На самом деле еще в прошлом году, до того, как ситуация ее так сильно ухудшилась, вы обещали никогда не класть ее в подобное место.

Так что у вас большая проблема. Поместить ее в дом престарелых или нет? Из-за этого вы не спите по ночам. Вы постоянно в мыслях возвращаетесь к этому. Охватившее вас чувство, безусловно, является разновидностью тревожности. Но заметьте, насколько оно отличается от ранее рассмотренных ситуаций. Вы боитесь не за самого себя, как в случае со страхом наказания, и не стремитесь избежать унижения, как в случае с социальной тревожностью. Вас беспокоит вопрос, как правильно поступить.

Таким образом, моральная тревожность — это чувство, которое мы испытываем, когда оказываемся перед сложным нравственным выбором. Мы хотим поступить правильно, но не уверены, что именно является правильным. Более того, эта неуверенность заставляет изучать ситуацию, выяснять, что же будет правильным с точки зрения морали. Мы начинаем думать о существующих вариантах, взвешивать все за и против. Мы также можем обратиться к людям, которым доверяем, чтобы получить больше информации. Из всего этого можно сделать вывод, что моральная тревожность работает в двух направлениях: как сигнал, который предупреждает, что мы стоим перед трудным нравственным решением, и как мотиватор, который побуждает нас к размышлениям и сбору информации.

Похоже, что это чувство еще и полезно. Политолог Майкл МакКуэн и его коллеги из университета Северной Каролины в Чапел-Хилл опубликовали в 2010 году в American Journal of Political Science результаты своих исследований, которые продемонстрировали, что моральная и политическая тревожность заставляет людей мыслить шире. МакКуэн обнаружил, что люди либо нервничают, либо злятся, когда оспариваются их политические взгляды. В этом нет ничего удивительного. Но интересно то, что тот, кто нервничает, больше склонен искать дополнительную информацию по обсуждаемым вопросам, стремится узнать больше об обеих точках зрения. И что удивительнее всего, готов искать новые решения проблемы. А тот, кто злится, наоборот, меньше стремится к поиску новой информации, а когда обнаруживает какие-то дополнительные данные, обращает внимание только на то, что совпадает с его изначальной точкой зрения.

Но ценность моральной тревожности состоит не только в способности помогать принимать правильные решения. В конце концов, ваша тревожность из-за того, что нужно нарушить обещание, данное матери, отражает вашу хорошую сторону натуры: восприимчивость к сложной нравственной жизни. Любой, кто не отреагировал бы на ситуацию так же, показался бы лишенным моральных качеств. Это все равно что не испытывать гнева при виде мерзкого преступления. Кажется, что в рационалистическом взгляде Канта на добродетель не учитывается кое-что важное, а именно то, что моральная тревожность перед лицом сложного решения — это неотъемлемая часть нравственной личности. Это пробуждает моральное сознание и внимание, которые стоят в центре добродетельной мысли и действия.

Но верно и то, что тревожность может быть вредна. Примером тому служат клинические случаи, такие как социофобия, посттравматическое стрессовое расстройство, а также случаи, когда страх полностью подчиняет себе здоровых людей. И тут может возникнуть вопрос, действительно ли беспокойство настолько полезно, каким я попытался ее изобразить?

Здесь важно сказать о двух вещах. Во первых, признание (а мы должны это признать) того, что тревожность может иногда стать проблемой, не подрывает утверждения, что в целом она вызывает полезные эмоции. В этом случае ситуация с моральной тревожностью не отличается от нашего восприятия страха или гнева: эти эмоции важны, хотя порой могут выражаться в виде фобий или ярости. Во-вторых, с учетом того, что моральная тревожность может выйти из-под контроля, она (как страх или злость) становится более ценной, если развивать это чувство.

Но это не означает, что мы должны стремиться испытывать его чаще и интенсивнее. Скорее, моральная тревожность — это то, что мы должны научиться чувствовать в нужный момент и нужным образом. Например, мы должны научиться понимать, когда беспокойство является результатом неуверенности в том, как правильно поступить с точки зрения морали (в отличие от неуверенности в том, будем ли мы наказаны или смущены).

Работа над чувством моральной тревожности также означает развитие способности правильно направлять наше беспокойство. Как мы уже отмечали, сила тревожности частично состоит в ее способности заставлять нас делать что-то, что поможет нам избавиться от этого чувства. Но этого можно добиться множеством способов. При сложном нравственном выборе, как в примере с больной матерью, можно избавиться от тревоги, просто выпив успокоительное или переложив ответственность на кого-то из родственников. Но это было бы попыткой уйти от источника тревоги. Правильно обращаться со своими страхами означает в том числе и преодоление собственной неуверенности, и борьбу с желанием убежать от решения.

Очевидно, что развитие чувства моральной тревожности (то есть умение осознавать его в нужный момент и правильно на него реагировать) — это тяжелый труд. Но никто ведь не говорил, что быть хорошим легко, не так ли?


Источник:
T&P