Сумерки медленно стягивают свет к пепельному варианту окраса - но всё равно это свет. Мы питаемся светом не в меньшей мере, чем хлебом и словом (хоть и разменяли Слово на слова). Ночь – нисхождение света в плотные слои реальности; ночь огромна, как гулол, но именно через её сгущенья яснее лестница – та, что живописал Иоанн Лествичник.

Невозможная лестница смысла – предлагающая именно невозможные возможности, ибо возможности реальные ведут всего лишь к обывательскому счастью. Что плохого в нём? Духовный и душевный жир, сало мысли…

Ночь звучит колоколом: не спи… Сон – сердцевина антидепрессанта - для существа, подверженного оной напасти. Во власти депрессии плохо видно. Если надсознание развито хоть чуть-чуть (надсознание куда интереснее подсознательных дебрей) депрессия невозможна, нелепа она, косматая – как изучение французской истории по Дюма. Мозг – тоже дебри – и чего в них только нет!

Культурологический вихорь страшен иногда, но взмывы его так интересны! Бермудские треугольники периодов истории манят, суля таинственные коды, позволяющие удлинить перспективу. Перспектива материальной реальности ущербна – отчасти.

Перспектива Кёльнского, скажем, собора куда значительнее твоей – человека, пялящегося на ночь, перекатывающего камни мыслей в голове, угадывающего небесные сады с яркими ягодами звёзд…

Александр Балтин