Инженерия против смерти. Обри ди Грей, известный биогеронтолог из Кембриджа, разработавший стратегию борьбы со старостью, не исключает, что первый человек, который справит свой 150-й день рождения, – наш современник. Обри ди Грей – профессор Кембриджского университета, основатель и председатель Фонда Мафусаила. Недавно он был в Москве, где встречался с коллегами из фонда «Наука за продление жизни», Геронтологического общества РАН и другими российскими учеными, занимающимися схожими исследованиями.

Почему люди стареют? Хороший вопрос. На миллион долларов. У всех людей с возрастом ухудшается состояние органов и тканей, следовательно, причины надо искать в генах, которые отвечают за обмен веществ. Такой подход можно назвать геронтологическим. Но искать эти сбои в генах весьма непросто: как сказал известный специалист в области геномики Эрик Ландер, геном – огромная книга, в которой нет оглавления. И написана она, добавим, на очень сложном языке, так что читать ее мы будем долго.

Другой подход – гериатрический. Врачи пытаются затормозить переход от повреждений, которые накапливаются с возрастом, к серьезным патологиям путем лечения и профилактики возрастных болезней. Однако, когда организм уже здорово поломался, ждать радикальных успехов не приходится.

Именно поэтому профессор Обри ди Грей из Кембриджа полагает, что выход надо искать где-то посередине – такой подход он называет инженерным. Суть его в том, что мы не понимаем, работа каких генов или ферментов нарушается с возрастом, зато хорошо знаем, какие именно нарушения происходят на молекулярном и клеточном уровнях, и примерно представляем, как их исправлять.

Устранение поломок

При всем многообразии возрастные нарушения можно разделить на семь категорий. Под номером один – с возрастом уменьшается количество нужных клеток в организме, от мышечных до нервных. Следующий номер в списке – хромосомные повреждения. Дальше – мутации митохондрий, этих химических «электростанций» клетки, которые снабжают ее энергией. (У них есть собственный геном.) Еще одно нарушение – увеличение числа ненужных и вредных клеток, например, жировых и «испорченных» иммунных. Три последние группы касаются молекулярных процессов: во-первых, это та самая потеря эластичности тканей, о которой любят рассказывать косметологи, с одной лишь поправкой: когда эластичность теряют кровеносные сосуды, это гораздо опаснее, чем морщинки на лице. Во-вторых, это накопление внеклеточного «мусора» – всем известные атеросклеротические бляшки или скопления амилоидного белка, вызывающие болезнь Альцгеймера; и в-третьих, образование «мусора» внутриклеточного, мешающего клетке функционировать.

Вряд ли этот список сильно расширится: все названные типы нарушений были известны еще до 1982 года, и новых с тех пор никто не выявил. Если мы научимся исправлять эти повреждения, нам не нужно будет ни доискиваться их причин, ни бороться с последствиями. Уже ясно, что ничего принципиально невозможного в таком «техническом обслуживании» организма нет. Размножение полезных клеток можно стимулировать, напротив – у ненужных клеток включать программу гибели, ограничивать потенциал деления клеток, чтобы предотвратить развитие рака, вредные молекулы разрушать действием ферментов и т.д. Другими словами, по мнению Обри ди Грея, борьба со старением – это почти рутинная техническая проблема, решение которой – вопрос времени.

И большинство научных групп, финансируемых Фондом Мафусаила, не ищут универсального «средства от старости», а решают менее амбициозные задачи. Так, ученые из США нашли, например, бактериальные ферменты, расщепляющие «плохой» холестерин – может, это и не эликсир бессмертия, но кардиологов наверняка порадуют лекарства, созданные на основе такого фермента. Собственно, сама идея, стоявшая за созданием этого фонда имени одного из праотцов человечества Мафусаила, чей возраст указан в Библии – 969 лет, состоит ровно в том, чтобы объединить усилия ученых, работающих в разных странах и занятых лечением возрастных недугов: если научимся, то это и будет победа над старостью.

Долгожители среди нас

И все же, как насчет конкретных прогнозов? «С вероятностью 10%, – заявляет ди Грей, – человек, который первым отметит свое 150-летие, уже сегодня живет среди нас, и ему 60». По его мнению, сейчас у специалистов достаточно данных, чтобы начинать работать над конкретными технологическими решениями. Через десять лет они могут быть опробованы на мышах. Этому этапу придается большое значение, ведь мышь – любимый объект физиологов и генетиков. Живет обычная мышка недолго, всего около двух лет, так что выяснить, насколько эффективно то или иное средство, можно сравнительно быстро. Фонд учредил специальный Приз Мыши Мафусаила (M-Prize) – $1 млн. Его получают ученые, которые добиваются максимальной продолжительности мышиной жизни – любым способом, включая генную модификацию, но зверек должен сохранять хорошее самочувствие и здравый ум, насколько это применимо к мыши. Рекорд пока составляет 1819 дней – почти пять лет. Правда, поскольку у долгожителя «отключили» рецептор гормона роста, он был в три раза меньше сородичей...

Так или иначе, переход от мыши к человеку займет лет пятнадцать. К тому времени нашему предполагаемому пациенту исполнится 85 лет. Первыми добровольцами будут немолодые люди. У молодых не накопились повреждения, которые можно исправлять, а профилактики инженерный подход не предусматривает (не считая той, что известна с античности: здоровый образ жизни, физкультура и разумно ограниченное потребление калорий). «Инженерные» терапии, возможно, подарят добровольцу около 30 лет, но за это время появятся новые технологии, которые еще продлят его жизнь. Обри ди Грей назвал это скоростью убегания от старения (longevity escape velocity) – по аналогии со второй космической скоростью, позволяющей вырваться из гравитационного поля Земли. Ди Грей даже рискует утверждать, что первый 1000-летний человек может оказаться всего на двадцать лет младше первого стапятидесятилетнего – то есть те, кому сегодня сорок лет или меньше, если повезет, проживут десять веков! То есть практически столько, сколько прожил библейский Мафусаил...

Не факт, что все сложится так удачно: есть десятипроцентная вероятность, что человечество не достигнет полуторавековой продолжительности жизни и в ближайшие сто лет. Но тогда счастливчиками окажутся наши внуки, а это тоже неплохо.

Бороться ли со старостью?

Еще один вопрос на миллион долларов: а станет ли радикальное продление человеческой жизни благом? Каково будет первым долгожителям в мире обычных, живущих обычный срок людей, – а продлить себе жизнь поначалу смогут немногие? И как быть с проблемой перенаселения или с возрастанием числа пенсионеров?

Обри ди Грей настроен оптимистически. Конечно, разработка терапии потребует значительных средств, и само инженерное омоложение поначалу будет сложным и дорогостоящим. Однако выгода от продления активного долголетия, от исчезновения «возрастных» болезней так велика, что SENSпроцедуры для граждан будут финансироваться государством, которое позаботится о том, чтобы активное долголетие стало доступно всем. А неравенство по средней продолжительности жизни существует и теперь, скажем, между европейскими и африканскими странами: в последних живут в среднем меньше. В развитых странах есть и проблема с ростом числа пенсионеров.

Но это не причина прекращать работы по продлению жизни. «Когда стало понятно, что асептика может снизить смертность новорожденных, никто не говорил: это ужасно, в каждой семье будет по десять детей, наступит перенаселение!» – иронизирует Обри ди Грей. Он утверждает, что ученые должны бороться со старостью по простой причине: это соответствует принципам гуманизма. Старые люди – тоже люди, они имеют право на жизнь, их страдания так же нуждаются в облегчении, как и страдания молодых.

Слов нет, обещания Обри ди Грея кажутся сказочными. С другой стороны, кто бы рискнул предположить в XIX веке, что младенческая смертность в развитых странах упадет до долей процента?


Источник:
Елена Клещенко
The New Times