Корреспондент «АиФ» стал первым журналистом, кому Аля Жарикова рассказала, как провела одна трое суток в штормящем открытом море. С воскресенья по вторник. Между Украиной и Россией. На Азове. Восемьдесят километров пути — на утлой резине с залатанной дыркой в боку.

Синий надувной матрас, бирюзовый купальник-бикини, с высоты птичьего полёта они сливаются с водной гладью. С берега — теряются среди волн. Захочешь — не найдёшь… «Самое страшное — это когда одно только море и небо. И некуда ступить на твёрдую землю», — говорит Аля Жарикова, а в её голубых, широко распахнутых глазах до сих пор плещется страх. В такт волне. День. Ночь. День. Ещё ночь. День… Одна — в открытом море. В одном бирюзовом купальнике. На синем матрасе…

У Али жених — моряк. Вот-вот сдаст экзамены и пойдёт в первый свой рейс, чтобы заработать на свадьбу. «И я не представляю, каково это — дрейфовать сутками, одному, под палящим солнцем, в холодную ночь…» — говорит Олег, чью невесту до недавнего времени страшила завидная теперь участь — ждать на берегу… «Я теперь не то что на пляж — в ванну не полезу», — улыбается она. А кончиками пальцев свободной от капельницы руки 24 часа в сутки удерживает другую руку — мамы, сестры, подруги, жениха. И заливается слезами, когда они выходят за дверь больничной палаты. Страшно оставаться одной.

«Первый день я всё никак не могла поверить, что это происходит со мной. На второй привыкла, поверила. А теперь… теперь я не могу отвыкнуть… Всё не верится, что за окном стоят дома, деревья, а со мной люди».

«Молния хлестала по чёрной воде»

ПО ПЛЯЖУ посёлка Мелекино, что под Мариуполем, набитому облупленными корпусами баз отдыха, привычно бродили торговки домашними пирожками с горохом. Две подруги, Аля и Вика, сначала улеглись животами на надувной матрас два на два метра, оттолкнулись от берега, потом поговорили о женихах и свадьбах, потом выкурили по сигарете, а когда оглянулись назад, посёлок Мелекино уже потерял свои очертания, замолчала грохочущая на пляже музыка, а стоящие в открытом море корабли стали ближе, чем пляжный песок…

— Мы попробовали плыть обратно, но Аля не умеет плавать, она сразу запаниковала, — вспоминает Вика. — И я поплыла обратно одна. «Курочка, я найду кого-нибудь, и мы приплывём за тобой». Волны накрывали меня с головой, так что я едва успевала дышать, а наш матрас вместе с Алей пропал из виду, как только я отплыла. Она не отзывалась на мой голос. До берега я плыла, наверное, час, по нарастающему звуку музыки определяя, что приближаюсь. Бросилась к лодкам. Они сказали: «Девочка, посмотри, какие волны, твоей подруги уже давно нет». Мы всё-таки упросили, чтобы лодка вышла в море: они вернулись — и привезли с собой один синий матрас… Я чуть с ума не сошла, пока искала на нём наш опознавательный знак — заплатку на дырке. И слава богу, не нашла».

Что происходило с этого момента с девушкой на залатанном матрасе, уже неразличимой с берега, представить невозможно. Поэтому пусть она расскажет сама. Политая пеной от ожогов, в синяках, набитых о прыгающий по волнам резиновый плот, с натёртой лямками мокрого купальника кожей, с кистями рук, оставшимися белыми ровно на ту половину, что трое суток впивалась в матрас…

— Думала, зубами буду держаться, а не отпущу, пока живая… — рассказывает Аля, и то улыбается, то хмурится, как будто ещё не до конца сама во всё это верит, капризничает, когда медсёстры мажут её с ног до головы мазью. — Сначала утонули очки. Потом намокли сигареты… Кричала проплывающим мимо скутерам, но рёв моторов всё заглушал. Матрас несло на корабли, стоящие на рейде у берега, и вдруг ветер поменял направление — мимо, мимо, в самую глубь… Я думала, что Курочка — мы с Викой друг друга так называем — наверное, не доплыла до берега, утонула в сильных волнах, и теперь никто не знает, что я здесь. И меня не будут искать, я же не пароход. К вечеру воскресенья пошёл дождь, молния хлестала по чёрной воде, а я думала, что теперь умру от воспаления лёгких. К вечеру понедельника от берега осталось только мерцание фонариков, и то чуть-чуть, через один, всё глуше и глуше. По ночам свешивала руки по локоть в воду, грелась. Днём ждала прохлады, ночью — тряслась от холода: скорее бы утро… Море — оно ведь мне родное. Я дышала им всю жизнь, все 19 лет. И в эту первую ночь всё никак понять не могла — ну почему я, за что, неужели это происходит со мной?! В ту же ночь начала молиться. Сначала про себя, потом вслух. Потом кричать, кричать громче волн. «Отпусти меня, я ещё замуж хочу, детей, хочу к маме!»

Ожогов я не чувствовала, голода тоже, только страх. И столько раз радость! Вот, вижу берег, ура! Гребла, руку до крови стирала, перебирала в уме: «Первым делом позвоню маме, нет, жениху», — и, пока гребла, забывала знакомый номер, а берег снова исчезал. Иногда казалось, что схожу с ума. Говорила как будто с Викой: «Да, Курочка, видно, я всё-таки первее тебя свадебное платье надену. В гроб нарядят»… Надо мной вертолёты летали. Я их лопасти слышала, а они меня нет… Хотела сама утопиться. А потом думала: у мамы же сердце больное. Пить захотелось только ко вторнику. И я хлебала эту водичку. Глупо ведь будет, если меня с матрасом всё-таки найдут, но мёртвую от жажды. И поэтому решила пить — соли даже не замечала. Во вторник я ещё не сдалась… Просто во вторник матрас стал сдуваться.

«Русалочка, ты куришь?»

Утром этого дня Вика в сотый раз набрала телефон службы МЧС, всё это время искавшей её подругу, и ей ответили: «Крепитесь, надежды больше нет». А всё семейство Жариковых продолжало ждать на пляже. Уже третьи сутки.

— В матрасе же дырочка была, на ней латка, — продолжает Аля. — И я чувствую, он сдуваться начинает… Начался штиль, можно было разжать пальцы и просто смотреть в небо. Я ни о чём уже не думала, в голове туман, ноги сводит, течение куда-то несёт. Я думала, уже в Турции. И вот тогда-то и показался берег. Российский, как потом оказалось. Видишь эту царапину на потолке — вот таким он был далёким.

Альбину Жарикову подобрали рыбаки из украинского Новоазовска в 4 километрах от краснодарского Ейска — и в 80 от Мариуполя. «Русалочка, ты куришь?» — спрашивали, прикуривая ей одну за другой сигареты. «Воды дайте, хоть прошлогодней!»

Оставив матрас дрейфовать, они взяли Алю на катер… у которого на полпути к суше сломался двигатель. «Эх, баба в море — не к добру!»

Когда во вторник вечером Русалочку передали на берегу на руки жениху Олегу, первым её желанием было не обнять, а просто сесть на твёрдую землю. «Самое страшное — это когда некуда поставить пятки».

… «Девушку в море унесло? — удивлённо переспросил нагнувшийся ко мне продавец мороженого, перекрикивая шум гремящей музыки на мелекинском пляже, ничуть не изменившемся с прошлой недели. — Нет, не слышали такого. А вот синий матрас тут пропал у одних, это да».

Без паники!

Фильм «Открытая вода» основан на реальных событиях.
В январе 1998 года супружеская чета Том и Элин Ловерган оказались забыты у берегов Австралии, на Большом Барьерном рифе. Когда они вынырнули, корабля, на котором они приплыли, уже не было…

Трагическая история с российскими дайверами, которые пропали зимой в Египте, до сих пор на слуху. Когда 6 января этого года в Красном море 5 дайверов вынырнули после погружения, их уже никто не ждал — катер просто ушёл на берег, бросив в море туристов и их инструктора. Трое из них были россиянами, из всей группы выжил только Владислав Лукьяненко. Ему одному удалось проплыть огромное расстояние. Когда он добрался до суши и вызвал спасателей, спасать остальных было уже поздно.

Владислав не любит вспоминать об этом. Зато он теперь точно знает, как вести себя в экстремальной ситуации на открытой воде: «Никогда нельзя паниковать — это быстро снижает силы. Трезво оценивайте уровень своих возможностей. А главное, надо иметь настоящий смысл жизни, тогда вы будете цепляться за неё, когда сил уже совсем нет.

В нештатных ситуациях психологическая подготовка порой важнее физической. Нелишним будет заранее подумать о путях и способах возможного спасения. Полезно иметь с собой хотя бы фонарик, чтобы тебя смогли заметить».

Кстати:
Эндрю Маколи, австрийский путешественник, хотел в одиночку пересечь Тасманово море на вёсельной лодке, но не доплыл.
Это фото он сделал за несколько часов до смерти.
Фото автора, Эндрю МАКОЛИ, журнал Esquire, май 2007 г.

Владимир ВИХАРЕВ, замначальника Ейского поисково-спасательного отряда:
— Если вы не умеете плавать, ни в коем случае не пользуйтесь надувными матрасами и кругами. Море «затягивает», и вы даже оглянуться не успеете, как берег исчезнет. Заранее договаривайтесь с друзьями, чтобы в экстремальной ситуации они не пытались вас спасать самостоятельно, а тут же обращались к профессионалам. Многие ведь на пляже в Мелекино видели, что девушек относит в море, почему не сигнализировали? Людская безучастность и равнодушие часто делают возможными такого рода истории.

Если всё-таки беда случилась, главное — не паниковать и терпеливо ждать помощи. Без еды можно продержаться до 30 дней, без питья — до пяти.

Источник:
Иван ПОЛЫНИН, Мария АГРИОМАТИ
«Аргументы и факты», № 27 (1392) от 04.07.2007