Учитель наших социальных вождей говорил, что главное: "Подвергай все сомнению". А учитель наших духовных учителей сказал: "Самый страшный грех - сомнение". И как ни странно, вы сами в себе это можете обнаружить и в общении с другими людьми, в том числе и с людьми, которые себя считают духовными искателями, что это вот высказывание Христа о сомнении - оно как-то не доходит.

Человек говорит: "Да, это Христос сказал? Да надо подумать, да, наверно..." А вот подвергать все сомнению - это доходит сразу, потому что мы выросли в таком Мире - "подвергай все сомнению" - аксиома, которая впитана с детства. Во всем надо сомневаться, как же без сомнения? Но проблема вынесения своего Я, своего самосознания за пределы воплощенности - это проблема веры, прежде всего, Что такое верить? Уверовать? Что такое поверить? В русском языке, не только в нем, наверное, от слова Вера, существует целый букет действий - поверить, доверить, уверовать, выверить, верить.

Я хочу, чтобы Вы услышали: людей, верующих, людей, с которыми произошло это тотальное переживание, преображение, и они уверовали, таких людей на Земле всегда было мало, и сейчас мало, сейчас может быть даже меньше, чем раньше. Поэтому возникла такая ситуация, что вопрос веры, который мы традиционно, как бы культурологически относим к области религиозной, там, в сфере ортодоксальной религии, отсутствует.

Никто не спрашивает - верует человек или не верует в истинном смысле слова. Достаточно пройти обряд, быть инициированным в какую-либо конфессию и принадлежать к ее "Мы". А это "Мы" объявляется некоторой соборностью, данной свыше и с помощью иерархии... и ты не верующий, но формально принадлежащий, тоже как бы принадлежишь, как бы веруешь. Как бы... И эта ложь, тонкая ложь, где социальное "Мы" заменило религиозную, в полном смысле этого слова, сообщность по верованию, она во всех нас - как только возникает вопрос Веры.

Мы знаем, что большинство не верит, большинство - как бы верит, доверяет или церкви, или науке или доверяет своей семье, или доверяет традиции и, таким образом, как бы верует. Самого акта Веры, акта преображения, постижения не происходит.

Посмотрим, как этот момент проявляется в отношениях между людьми. Это либо никаких логических объяснений не требуется, - верую, уверовал в тебя; либо это вывод из логических размышлений: я тебе верю, потому что ты меня никогда не обманывал настолько, насколько вообще я в состоянии обнаружить обман. Или "я тебе верю", потому что ты мне ничего плохого никогда не делал, насколько я вообще понимаю, что такое делать хорошо и т.д.

Следующий момент: картина Мира. Мир вот такой, такой, такой; человек устроен так, так; природа устроена так - весь набор, связанный с картиной Мира. Есть ли это вопрос веры? Нет, это вопрос опять же доверия, авторитетам в разных областях знания, мнение, традиция, принадлежность культуре. Доверяя своим предкам и "старшим товарищам", человек присоединяется к той или иной картине Мира. Особенно, если факты, в ней содержащиеся, его лично не волнуют. Это не вопрос веры. Это вопрос доверия.

Картина Мира, на которую опирается этот текст, Мира без таковости, виртуального, проницаемого, Мира воплощающегося Духа, также не исключение. Ей можно доверять, ее можно объяснять, ей можно верить.

Можно так видеть Мир, можно так объяснять Мир, можно так быть в Мире.

До Веры - одна из возможных целостных картин Мира. У Веры - один из возможных путей переживания единства с Миром. После Веры - другая жизнь, пребывание в Мире, наслаждение Бытием.

Это рассказ о вкусе халвы, которую я, отведал. И которую может отведать любой из Вас.

Для того чтобы на себя, на весь Мир смотреть как на воплощенность, надо иметь опыт пребывания вне этой воплощенности. Без такого опыта воплощенность останется по-прежнему умозрительным, концептуальным построением, которому можно доверять или не доверять, которым можно интересоваться, увлекаться, но в которое невозможно поверить, потому что нет такого личного опыта. Халва как бы есть, но нет ее ВКУСА.

Поэтому, во всех серьезных духовных традициях существует практика, как бы низменный аспект, но без него невозможно ни постижение, ни преображение. Вопрос практики - это самый сложный вопрос. Почему? Потому что для этого и единственно для этого нужна группа, нужно то "Мы", которое организовано интересом к Пути.

Наличие группы дает возможность организовать условия для практики, обеспечить технику безопасности. Монастырь, ашрам, духовная община, суфийская группа - группы практики, с помощью которых человек постепенно приобретает личный, персональный опыт пребывания за пределами воплощенности. И только получая опыт выхода за пределы воплощенности: за пределы биологического тела, за пределы своего сознания, за пределы своей психоэнергетики, за пределы картины Мира, в которой он привык существовать....

Я согласен с Раджнишем - существуют миллионы всяких техник, и все они равнозначны, ни одна техника не лучше другой. Одни, подобно практике Школы, в основном происходят в условиях непосредственной жизни, на базаре, другие для специальных условий. Их миллионы, можно изобрести еще пару миллионов техник.

Суть одна и та же - человек должен приобрести, если он действительно интересуется и устремлен, личный опыт существования за пределами воплощенности. В противном случае, чтобы он не говорил, чтобы ему не снилось, чтобы ему не казалось, ничего не произойдет реально, кроме развития, так сказать, возможностей сознания в области размышления о запредельном, хотя это тоже неплохо, но это не имеет отношения к вопросу Веры и к вопросу постижения взаимоотношений между самосознанием и воплощенностью.

Для того, чтобы начать практику - любую, нужно приобщиться к какой-то из концепций, имеющихся в распоряжении, какой-то из концепций, которая утверждает, что такая практика необходима, что за пределами воплощенности что-то есть, и которая дает другую картину Мира, т.е. замотивироваться, увлечься, устремиться, захотеть.

Принципиальный вопрос, на который Вы можете не отвечать, можете отвечать, можете отвечать каждый день по-разному, но который существует - это вопрос границы. Или смерть физического тела, распад материальной воплощенности влечет за собой гибель субъектности, или субъектность, мое Я - это нечто другое, и с исчезновением материального носителя не исчезает. Либо Я гибнет, либо - нет. И если гибнет, то один ряд концепций по поводу того, как жить, зачем жить, почему жить, если не гибнет, то другой.

Какие бы хитроумные концепции не предлагались, все сводится к одному фундаментальному, бытийному вопросу: либо есть бессмертная душа, либо - нет. Можно ли избежать ответа на этот вопрос и при этом полноценно жить, пребывать в это мире? Можно его отложить? Можно. Двумя способами.

Первый способ сугубо материалистический - заняться здоровьем. Существует культ так называемого "здорового образа жизни", бесконечное количество концепций о том, что вредно, что полезно, иногда совершенно противоречивых. Большое количество людей пытается отложить решение о существовании или отсутствии бессмертной Души, веруя в "здоровый образ жизни".

Во вторых, можно отложить решение этого вопроса с помощью ссыпки на то, что он не актуален до тех пор, пока человек не обнаружил свой собственный Дух. Можно с такой же энергией, с какой другие люди бросаются на борьбу за здоровье, броситься на поиски этого самого Духа для личного с ним контакта, для личного переживания, и тогда лично у него и попытаться выяснить исчезнет он или не исчезнет. Но такой способ выбирает меньшее количество людей. Большинству хочется верить, что после этой жизни что-то будет, хочется чего-нибудь абсолютно гарантированное...

Когда говорят "Смерть - лучший учитель", говорят буквально. Ища ответ на вопрос о взаимоотношениях воплощенности и Духа, ты выбираешь новую позицию и бросаешь свои внутренние силы в ту или иную сторону. Этих внутренних сил не так много, как кажется. Они прибавляются у тех людей, которые уверовали, но у тех, которые еще в поисках своей веры, сил не так много, ибо множество сил забирает постоянный процесс жизни, то, что мы называем повседневностью, бытом, кармой. Какая разница, называть ли бытом, называть ли кармой - никакой разницы по существу то нет. Назвать это бытом – с этим что-то можно сделать, назвать кармой - ну, что поделаешь, ничего уже не поделаешь.

У думающего человека, пытающегося найти собственную Веру, а не просто жить на доверии к авторитетам, внешний и внутренний мир усложняется, потому что только в творческом напряжении внутреннего и внешнего мира может произойти постижение.

Итак, если на этом все кончается, то, как я хочу прожить отведенный мне небольшой кусочек времени? Тогда возникает вопрос "Как?", а вопрос "Зачем?" отпадает напрочь. Случилось - родился и хочу прожить как можно дольше, потому что когда помру, все кончится - такова базовая мотивация.

Сколько ты не юли разумом, «рацио» не надстраивай, при Вере глубинной, т.е. тотальной Вере в то, что жизнь ограничена рождением и смертью, и это неповторимое, уникальное Я как субъект не существовало "до" и не будет существовать "после", все сводиться к хочу. Хочу прожить как можно дольше, как можно лучше. И дальше уже все композиции строятся на этой мотивации.

Если же глубинным образом осуществилась некоторая работа, некоторый урок, некоторое постижение того Я, что за этим будет, и до этого было, тогда возникает совсем другая базовая мотивация - "Зачем?" живу, Самое важное "Зачем?", постижение, смысл.
Если же, скажем, до рождения ничего не было, но есть шанс ЗАРАБОТАТЬ жизнь после смерти, тогда вопрос "Что?" становится главным. Что делать, чтобы заработать. Все. Больше никаких версий для воплощенности нет.

Если же человек пытается игнорировать основной вопрос своего пребывания в Мире, тогда чем больше хаоса, тем лучше. Тогда броуновское движение, хаос, и этот хаос служит базой для построения любых объяснительных концепций. Либо - хаос, либо - структурирование. Структурирование же возможно только в трех вариантах: с опорой на "Зачем?", с опорой на "Что?", с опорой на "Как?". Из вышесказанного следует, что, выяснив какой вопрос для традиции основной, можно определить то, какой ответ дает данная традиция на основной вопрос жизни Человека.

В Школе основной вопрос "Зачем?" Значит, данная традиция признает, что до рождения что-то было и после рождения что-то будет. Если главный вопрос традиции "Что делать?", значит, данная традиция признает, что до рождения ничего не было, но после смерти может быть что-то и будет при определенных условиях. Если некая традиция или концепция говорят - главное "Как?", то ясно, что для них ни до рождения ничего не было, ни после смерти ничего не будет, поэтому это неизбежно гедонистическая позиция, где главное - это удовольствие.

А как говорил мудрый Будда, там, где удовольствия, там и страдания от потери данного удовольствия. На рациональном уровне мы можем выбирать, КАК БЫ можем выбирать, можем по очереди употреблять, можем все сразу - для полноты хаоса. Но суть дела от этого не изменится, на уровне самом глубоком, на уровне живого, - вопрос смерти основной. И отвечать на вопрос о смерти можно либо так, либо так, либо так. Можно впускать это в сознание, можно не впускать в сознание, но факт остается фактом и от него, никуда не денешься.

Какой из этого всего вывод? Вывод довольно простой. Первое усилие, которое нужно сделать человеку, считающему себя духовно устремленным, это усилие по поиску своей Веры на уровне этих трех вариантов ответа - зачем? что? как? Нужно принять какую-то позицию, хотя бы на уровне доверия, или на уровне логического самоубеждения. И приняв одну из них, необходимо в течение достаточно долгого времени осуществляться в точном, последовательном соответствии с этой позицией.

Что это означает? Это означает решить для себя вопрос, какая практика необходима. Если говорить в рамках нашей традиции, то, безусловно, необходима практика покидания физического тела, сознательного покидания и сознательного пребывания вне его, освоение всего комплекса упражнений, дающих возможность реальных трансцендентных переживаний.

Почему я сейчас с полной убежденностью говорю, что в наших зикрах больше знания, чем во всех книжках? Потому что зикр - это практика, ставшая искусством, свидетельством, И объем этого свидетельства все время возрастает, возрастает нагрузка на воплощенность, а соответственно логично встает вопрос о здоровье. А поскольку возраст некоторых из вас уже достаточно серьезный, то актуальность решения вопроса о взаимоотношениях со смертью все время нарастает, и соблазны, связанные с этим тоже.

Ведь наша практика интенсивного проживания дает нам такие знания и такие переживания, что можно устать жить гораздо раньше, чем разрушится тело. Это при среднестатистическом способе жить тело разрушается раньше, чем устала жить психоэнергетика или сознание. А любая, даже не слишком изощренная психотехника ведет к тому, что интенсивность проживания увеличивается, в этом мы все с Вами неоднократно убеждались.

Это противоречие постоянно существует во внешней, социальной деятельности, мы все время сталкиваемся с ним, и будем сталкиваться - это неизбежно.

Так что есть такие части нашей воплощенности, которые могут устать жить и разрушиться еще до того, как устанет жить физическое тело. И тем самым проблема здоровья переходит совсем в другую область. Более актуальна, становится забота о здоровье психоэнергетики, сознания, потому что, скорее всего они, устанут раньше, чем физическое тело.

Практика приводит нас к тому, чтобы перевести вопрос о смерти из плоскости смерти тела в плоскость смерти или отсутствия смерти Духа. Правомерен ли такой вопрос по отношению к Духу? Да, конечно. Ибо мы не имеем знания о том, существовал ли он до нашего рождения. Каждый из нас узнал о нем тогда, когда узнал. Мы не можем сказать даже, существовал ли он до того, как мы его узнали, открыли для себя, что у таковости может быть хозяин. Мы не можем сказать, будет ли он существовать после смерти и что будет, если, скажем, психоэнергетика умрет, разрушится, а тело еще нет.

Таким образом, в результате нашей практики возникают новые вопросы.

Источник:
Журнал «Реальность и субъект»
1999, том3, №1-2, с.9-15