Переживание внутреннего опыта само по себе является и целью и «наградой». Истинность субъективного опыта не требует «внешних» удостоверений и «объективных» подтверждений и его ценность вполне очевидна для субъекта. «Феномен являет сам себя и в полной мере исчерпывает себя в своём явлении». Человеку, осознавшему нечто, не нужно, чтобы другие признали его точку зрения. Ему достаточно того, что ему самому это нечто стало вполне ясным, что некие аморфные «смутности» в его психическом кристаллизовались в четко определенные содержания его сознания, с которыми он далее может иметь дело и реально их использовать в своей жизни.

Желание донести до других истину своих «озарений» как раз свидетельствует об их неистинности, ненастоящести, об отсутствии у человека к ним доверия. И можно предположить, что чем назойливее проявляется это желание, чем настойчивее и громче оно пытается реализоваться, тем сильнее степень этого недоверия к самому себе. Это происходит, когда некие убеждения формируются не изнутри, как следствие пережитого опыта, а являются добровольно, но чаще неосознанно воспринятыми или намеренно внедренными (понятно, наверное, что здесь возможны различные сочетания) внешними догматами, чужими мнениями или даже общественными, безличными, «ничьими» установками.

Живой опыт не требует каких-либо специально организованных «ситуаций» или «мероприятий» по его передаче ещё кому-либо или распространению «на сторону», да это и невозможно. Сам процесс, составляющие его переживания и случающиеся в этом процессе постижения самодостаточны для его носителя, равно как и носитель, или субъект опыта, его естественная деятельность переживания «вполне достаточна для опыта». Отсюда следует вторая причина: всё прочее, помимо непосредственных взаимоотношений субъекта и его опыта является просто излишним, то есть ненужным не опыту, ни его субъекту, и поэтому не имеет прямого и непосредственного отношения к опыту и его плодам.

Можно сказать, что в опыте не остается времени и места ни для чего иного кроме самого опыта. Некоторые искусственные, то есть специально организованные действия возможны лишь после, но не во время. Фиксация результатов если и имеет значение, то в первую очередь это нужно для субъекта опыта, для того, кто в эту точку пришел. Описание опыта является вспомогательным средством, чтобы удержаться на некотором уровне, площадкой от которой бы можно было оттолкнуться, вспомнить и снова установиться в определенном состоянии и усилить его, откуда можно сделать следующий шаг в иные области своего опыта, откуда ясно понимаешь, что происходит, и что ты можешь делать дальше. Но для других людей опосредствованная, постфактум активность субъекта опыта, – это уже не сам опыт, не его передача, а его лишь его описания, трансляция более или менее последовательного ряда дискретных «картинок», фотографий, запечатлевших лишь отдельные мгновения из континуально-бесконечного, в смысле вневременного и неразложимого на отдельные составляющие процесса.

Специально научить можно только тому, как не делать ошибки, как их избегать. Все методики по улучшению жизни, по сути, являются советами, что надо делать, чтобы не делать ошибки. Причем по статистическим основаниям: если в том месте до вас многие свалились в яму, а ещё больше из неё не вылезли, то скорее всего вас ждет та же участь и, поэтому, ходить в том направлении не следует. Но мы здесь говорим о другом. Количественные критерии конечно оправданы, ибо «работают» в 99% случаев, так как проблемы людей, в основной своей, массе одинаковы. Они необходимы и достаточны в большинстве этих случаев, но такой подход сам по себе недостаточен для обретения опыта и не является передачей живого опыта как такового.

Избавление от одних проблем не гарантирует, что в вашей жизни не возникнут иные, или те же самые проблемы в будущем. Поэтому разнообразные инструкторы, и психотерапевты всех сортов не являются учителями жизни в полном смысле этого слова, и едва ли смогут помочь и исцелить душу; возможно, лишь на время облегчат страдания, переключив внимание на другое, но не более того. Их работа сходна скорее с избавлением от острой боли, а не с врачеванием души. Конечно, иногда бывает очень кстати и таблетка аспирина, но главное не забывать, что кардинально она ничего изменить не сможет.

Вообще, неделание чего-либа автоматически не означает, что этим самым делается что-то иное. Избегание зла не есть само по себе совершение добра, но является первым шагом к этому. Хотя это, конечно, не означает, что раз человек несовершенен и может ошибаться или (на религиозном языке, раз мы заговорили о добре и зле), – грешить, то он не способен совершать добрые дела и сначала следует избавиться от грехов, чтобы смочь совершать добро. По некоторым представлениям, это не два полюса одного шкалы, а параллельные процессы, присущие человеческой природе до тех пор, пока он будет оставаться человеком. Хотя в целом, если попытаться их сравнить «количественно», то чем большим мы обнаруживаем в жизни объем одного, тем меньше наличествует другое.

Но вероятность сорваться даже с очень высоких уровней и, тем более, просто остановиться в своем развитии и превратиться в то же болото, существует всегда, пусть и в исчезающее малой степени, но тем не менее, когда речь идет о качественном различении, о самой возможности, то цифры мало что значат. Если не умеешь плавать, то вполне разумно прислушаться к чужому мнению и не лезть сразу в воду там, где глубоко или сильное течение, однако, это не абсолютный запрет, и зайти в воду всё равно придется и необходимо, но вдругом месте, если ты захочешь научиться плавать.

Возможно ли вообще, как-то передать живой опыт другому человеку, если опыт каждого уникален?

Живые носители опыта, понявшие нечто о жизни, о мире и своём месте в нём, и реализовавшие это понимание, то есть живущие в соответствии с ним, специально ничего не передают, они просто живут опытом, являя его своею жизнью, никого ничему не уча, никого ни в чём не убеждая – ни в истинности своего видения, ни в ложности иных взглядов и позиций, имеющихся у других людей. Такие люди занимаются своими делами, и им по большому счету глубоко безразличны заблуждения и иллюзии их окружения. Но что-то в них всё же притягивает и привлекает окружающих, и какое-то беспокойство навсегда поселяется в душах тех, кто повстречал такого человека, и после этой встречи уже невозможно жить как раньше. У кто-то в большей степени, у кто-то в меньшей, но что-то изменяется в жизни бесповоротно.

Но сам такой человек ничего для этого специально не делает, не привлекает никого к себе, не создает никаких общественных институтов, ибо понимает бесполезность таких мероприятий. Негарантированность достижения результатов в различных, специально организованных сообществах религиозного или иного толка, связанных с изменением человеческой ситуации и развитием человека хорошая иллюстрация этому. Понятно, что истинность учения и учителя не подтверждается числом достигших. Качественность не измерить количественным. Но показательно здесь то, что совершенство учителя в большинстве случаев не способно привести к его уровню понимания никого вообще, и наиболее искренних и преданных учеников тоже. Причем его мастерство, его «особенность», отличность от прочих людей – всё это очевидно, и реально ощущается его окружением, равно как для него самого несомненен его собственный опыт. Факт невозможности научить массово и «по требованию», даже если искренне пытаться, как раз и является подтверждением того, что не всё зависит от мастера, что требуется нечто принципиально важное от самого ученика, и это ему не может дать никто, кроме него самого.

Живой опыт для других не указывает на ошибки и не учит их избегать, равно как и не учит как правильно жить, а являет собой для них лишь возможность, в свете которой может так статься, что вдруг самому человеку становятся видимыми именно его личные проблемы, пути для дальнейшего движения и конкретные возможности для их разрешения его собственными силами.

Автор:
Вивос Веритас