Житие определяет бытие. В свою очередь, бытие определяет восприятие окружающего мира как такового. А теперь представьте себе жизнь человека, который способен слышать цвета и видеть музыку...

Флориан Ильич Юрьев — несомненно, чудак. Чудак даже не международного (хотя, между прочим, в мире его знает, кто надо, и ученые звания имеются), а просто-таки космического масштаба. Кроме прочих талантов, он имеет высший дар — слышать музыку сфер. И не только слышать, но и видеть. В цвете. По его словам, если точнее пояснить цветовой спектр, это похоже на северное сияние. Кстати, что касается последнего, Юрьев утверждает, что северное сияние есть не что иное, как изображение органных фуг И. С. Баха, бесшумно звучащих в абсолютной тишине белого безмолвия. И, соответственно, наоборот.

Комплекс да Винчи

Вообще-то, Флориан Юрьев — настолько разносторонне одаренный человек, что даже поверить в это сложно. Так и напрашивается сравнение с гением Леонардо — гением во всем, так сказать, комплексным.

Юрьев — выдающийся архитектор, лауреат премии Госстроя СССР «За новаторство в архитектуре» (знаменитая киевская «Тарелка» возле метро «Лыбидская» — его проект). Художник (12 дипломов за участие в международних художественных выставках в Киеве, Москве, Будапеште, Принстоне). Ученый-физик, обладатель золотой медали Кембриджского университета и почетного диплома Международного биографического центра за особый вклад в мировую культуру и искусство, «Человек года» Американского биографического института, академик Международной академии Modus Coloris. Скрипичный мастер — сегодня один из лучших в Украине. Благодаря выдающимся конструкторским способностям и знаниям в области «высшей» физики Юрьев принципиально модифицировал, казалось бы, совершеннейший инструмент — скрипку. Он внес конструктивные, революционные изменения в эталон — скрипки лучших итальянских мастеров (за что практически подвергнут «анафеме»), а заодно (по тому же принципу) усовершенствовал другие смычковые — альт и виолончель. Недавно эта новая украинская скрипка была с успехом презентована в Париже. Это, правда, уже совсем другая история.

Самое же удивительное то, что в каждой из упомянутых областей он является новатором. Который (если избавиться от мыслей про абсолютную ненормальность, точнее «сверхнормальность», этой личности, которые предательски лезут в голову) опережает свое время на много десятилетий. Причем эти десятилетия успешно проходят, а дистанция — «отрезок опрежения» — заметно не сокращается.

Наиболее же показательно и потрясающе мироощущение 75-летнего Флориана Ильича (сына тунгузской женщины и советского ученого-генетика) иллюстрирует следующая теория. Без сомнения, очень яркая и в прямом, и в переносном смысле. Речь идет об одном радужном деле, которому этот удивительный человек посвятил 50 лет своей насыщенной событиями и озарениями жизни.

Музыка сфер

О синтезе искусств говорят давно и много. Еще Рихард Вагнер в свое время утверждал: «Любое искусство, которое достигло собственного предела, должно подать руку другому — родственному искусству». Так что этот «предел», «границу искусства», время от времени наблюдают уже совсем рядом некоторые «дальнозоркие» и критически настроенные искусствоведы.

Поиски природных, а со временем — эстетических связей между звуком и цветосветом велись еще в античную эпоху. Исток их — в несомненном уже на то время признании космической природы законов музыки и гармонии, то есть их высшего порядка, не человеком определенного. Еще Аристотель сформулировал эту мысль: «Цвета могут иметь соотношения, подобно звуковым гармониям, и быть взаимно пропорциональными». Все эти убеждения вылились в «музыку сфер» — античное космологическое учение. А позднее абсолютно логично были отражены пифагорийцами в числовых отношениях звуков музыкальной гаммы. Затем (по аналогии) каноны вселенской гармонии были перенесены на пояснение пропорций всех явлений мироздания — устройства космоса, архитектурных законов, пропорций человеческого тела и прочего. Независимо от этого античного «движения», очень похожая музыкальная космология возникла на Востоке, просочилась сквозь эпоху Возрождения на Запад и дошла до философии современной. Что лишний раз свидетельствует в пользу ее «настоящести» и непридуманности. Как сказал Ван Гог, «законы цвета невыразимо прекрасны как раз потому, что они не случайны».

Так что в подобных научно-эстетичных поисках Юрьев не был первым. Но по привычке пошел оригинальным путем, который и завел его в немыслимые дали (возможно, в очередной раз сработали разновекторная «давинчиевская» одаренность и разносторонее образование).

Так или иначе, но первый в мире (!) концерт цветной музыки (факт зафиксирован международной прессой того времени) состоялся в Киеве в 1965 году, в спроектированном им же, Юрьевым-архитектором, и специально оснащенном зале. Кроме цветной симфонии, тогда была показана-исполнена и киносимфония. Тоже цветная, снабженная цветными текстами.

— Вся моя цветная музыка — без звука! Этим-то она и отличается от предыдущих попыток. До меня все подобные исследования были основаны на параллельном сопоставлении светоцвета со звуковым произведением. То есть выходило, что цвет как бы паразитирует на звуке, когда им «мигают» под музыку. Но я убежден, что музыка цвета — это абсолютно одтельный, самостоятельный вид искусства. Он также может развиваться по своим законам, которые подобны музыкальным. Ведь восприятие цвета и звука — по природе своей абсолютно разные процессы, хотя и вызывают родственные эмоциональные волнения души и несут похожий энергетический заряд. Видение цвета — восприятие мозга, то есть аналитическое восприятие, а звук воспринимается другим нервным центром. Вот, например, сколько звуков может различить человек в одном звукоряде? До двадцати четырех. А цветов он способен воспринять сто восемьдесят! «Живопись — это музыка для глаз», — так сказал Довженко. Собственно, он сформулировал то, чем я занимаюсь. Но, чтобы понять, что такое музыка для глаз, ее нужно сделать настоящим, полноценным искусством. Ее нужно писать, слушать, исполнять, находить связь со слушателем...

В семидесятых годах была издана книга Юрьева «Музыка цвета», где он изложил все свои разноцветные теории. Начиная от расшифровки знаменитой музыкально-световой «Поэмы огня» Скрябина (который заслужил репутацию эльфа среди людей», благодаря своему видению музыки в цвете) и научных обоснований теории автора — до пояснительных таблиц, описания электрических «цветомузыкальных» установок и инструментов для цветомузыкального оркестра, обустройства концертного зала и так далее.

— Мои работы известны на Западе. Мой ученик сейчас является президентом международной академии Modus Coloris, которая входит в Международную ассоциацию колористов. Вообще-то, в Европе и Америке изучению цвета и его восприятия, его влиянию и действенности придают очень большое значение. В частности, в связи с развитием рекламных технологий. Там моя теория просто нарасхват.

А на родине почти сорок лет дело не сдвигается с «точки абсолютного покоя». Хотя Флориан Ильич обясняет это с поистине буддийским спокойствием:

— Значит, не доросли люди, особенно европейцы, к такому восприятию. Цвет нынешней цивилизацией используется примитивнейшим образом. В лучшем случае — декоративно. Вот посмотрите хотя бы рекламу — такая жалкая малограмотность...

Вообще, богатство ощущений и состояний, которые может спровоцировать гармоничный цвет, — не врожденное свойство. Умению ценить и воспринимать цвет нужно обучать. Хотя бы так, как это делают в Японии. У этой нации как у никакой другой развито цветовое восприятие, цвету они придают большее значение, чем форме. Цветоведение там преподается в средних школах в обязательном порядке.

Абсолютное видение

Впрочем, для Юрьева все складывается просто замечательно: каждый звук имеет свой цвет, тональность, соответственно — определенный колорит. Таким образом, записывать музыку можно не на скучном нотном стане, а просто цветными линиями. Такая партитура выглядит потрясающе — это уже живопись! Между прочим, подобная практика существовала в XI веке в Западной Европе — ноты писали на цветных линиях. «До» — на красной, «фа» — на желтой.

Хотя тут есть нюансы: известно, что разные музыканты по-разному видят цвет музыки — в отличие от высоты звука. Люди, обладающие абсолютным слухом, слышат высоту звуков одинаково. А вот с цветовым слухом наблюдается путаница. Например, Римский-Корсаков видел тональности совсем иного цвета, нежели тот же Скрябин. Однако на спорный вопрос о том, можно ли говорить об «абсолютном видении» цвета так же, как об абсолютном слухе, Юрьев имеет совершенно определенный ответ.

— Моя цветонотная система тоже отличается от предыдущих. Почему? Поясню. Вообще, мне кажется, нужно говорить не об абсолютном видении, а об объективном. Я уверен, что оно существует. Это ощущение заложено в человеке природой — например, желтый цвет кажется более близким, чем голубой, потому что вдали воздух превращаеся в голубую даль… Так и в музыке: высокие тоны ближе к голубому, низкие — к красно-коричневому. И никуда от этого не денешься — это объективное восприятие. Вот я и считаю, что создал именно объективную таблицу. Я тысячи раз ее проверял — никто никогда не ошибается!

Потому что в самой гармонии цвета уже заложена ее основа.

К тому же это очень удобно — например, дирижер, только кинув взгляд на неизвестную партитуру, сходу не может сказать, где какие тональности, модуляции — он перед этим должен ее прочитать. А если записывать музыку цветом, видно все музыкальное развитие, как на картине. Гармоническая структура музыки, сжатая во времени. Теперь я лично очень тяжело воспринимаю просто нотную запись, я ее не вижу гармонично.

Звуки, отображенные в цвете… Но и на этом Юрьев не остановился. Он зашел еще дальше.

Вавилон пал

Рассуждая, что цветное нотное письмо более емкое с точки зрения заложенной в нем информации и воспринимается абсолютно каждым человеком как музыка, на основе цвета он разработал… универсальную письменность. Единую для всех языков! Разве это не то, к чему стремится человечество в своей глобализационной истерии? Причем сделал это Флориан Ильич еще 40 лет назад…

— Многие до меня «окрашивали» гласные — например, французский поэт Артюр Рембо делал это символично, и символы эти были очень субъэктивными, замешенными на личных ассоциациях. Так что выходила у него полная нелепица: звук «у» был зеленым, «о» — синим, «и» — красным. Хлебников тоже раскрашивал гласные, совершенно сюрреалистически это делал. Андрей Белый вот подобрался очень близко… Но почему-то никто не додумался с помощью этих принципов создать письменность. А я поступил просто: гласный, который имеет определенный цвет, наложил на согласный, и таким образом в одном знаке получил целый слог. Хотите, проверим эту систему на вас, если не верите.

Вот я говорю «О» и «И». Поставьте под эти звуки два цвета — красный и синий.

— Естественно, «о» — красное, «и» — синее.

— Вот! Еще никто ни разу не ошибся! Никто! Потом я начинаю спрашивать, какая разница между «у» и «ю», «а» и «я». Выясняется, что «у» — ближе, «ю» — «дальше». То есть существует какой-то признак, который их отличает… Так я придумал систему йотирования. И все стало на свои места. Поскольку звук вроде как дальше — вы добавляете голубого цвета, который соответствует «и». Вот если вам нужно обозначить буквук «ё», вы к красному «о» добавляете голубого и получаете «ё». Эта система очень легко запоминается, потому что она естественная.

А потом — еще интереснее. Например, цветным письмом вы записываете стих. И вы сразу видите его внутреннюю гармонию, гармоническую структуру — с ритмом, колористикой. Таким образом, каждый поэт имеет собственный, присущий только ему колорит — это ясно видно. А вот теперь — внимание — если каждый цвет — это определенный музыкальный звук, мы этот стих просто… играем! Послушайте, если проиграть стих древнего японского поэта Басё, выходит чистая тональность с модуляцией. Ни одной фальшивой ноты! Я когда это впервые проверил, у меня просто волосы на голове зашевелились! Все сошлось, круг замкнулся… Эврика!

Источник:
Оксана Шевченко
Киевский Просветительско-Миротворческий центр